Работа со сновидениями. Практическое руководство, страница 42

Занавес закрывается.

Картина 5.

Занавес открывается.

У себя дома Чуб ругает Оксану. Она обливается горючими слезами. В это время в окно влетает Вакула верхом на чёрте, хватает Оксану, сажает её рядом с собой, и они улетают в неведомую даль. Чуб выходит их дома и грустно смотрим им вслед.

 Снова поднимается метель, и снежинки кружатся в безумном хороводе.

Занавес закрывается.

Студия «Сны и сновидения»

Ольшевская Н.А., науч.сотр. ИППР.

Замысел студии «Сны и сновидения» был простой и вместе с тем проблемный. Подросткам толковать или интерпретировать сны интересно и удивительно, но то как это происходит в обыденной жизни сворачивает сложный процесс нахождения смыслов в образах сна в банальное предсказание будущего. Появляются высказывания типа: это к добру или значит жизнь у тебя будет светлой и т.д., что сильно уплощает смыслы снов как проявление бессознательного. Для учащихся развивающего обучения, тех кто стал участником Зимней Школы, сны – это нечто загадочное, что может быть гораздо более осмысленнее, чем «цыганские» предсказания. Нужны способы, средства, которые позволили бы образы и сюжеты сна понимать как знаки внутренней жизни, закрытой от сознательного внимания и понимания, а так же от включения знаковых смыслов в жизнедеятельностный процесс для гармоничного внутреннего самочувствия. Посему замысел студии укладывался в задачу для участников - научиться находить разные смыслы снов, понимать хотя бы некоторые из их значений и находить отражение в жизненных событиях (или наоборот).

Методы работы студии были основаны на техниках толкования снов как сложно смысловых знаков, описанных в книге американского общественного деятеля Джереми Тейлора «Работа со сновидениями»*, а так же на психоаналитических приемах. Рассказчик сна подробно описывал свое сновидение, указывая на детали, которые ему показались удивительными, внезапными, странными, а слушатели следили за своим восприятием рассказа. Если слушатель в какой-то момент переставал удерживать нить сюжета сна, он просил восстановить детали пропущенного места рассказа. Прослушанные детали являлись знаковыми, особенными, именно в них содержались ключевые момент смысловой нагрузки сна.

После того как рассказчик описал сюжет сна, ему предлагалось назвать сон, поскольку название является моментом озарения и позволяет повысить эффективность анализа и обобщения толкований сна. Далее слушатели излагали смысловые контексты сновидения, логической опорой которых являлись «пропущенные» детали сюжета сна. Каждая интерпретация проверялась на «звон» или «толчок» у сновидящего, что означало нахождение верного смыслового контекста и связанность его с наличной ситуацией видевшего сон рассказчика. Придерживаясь двух аксиом о том, что не бывает сна с одним значением и смыслом, а так же что только сновидящий может знать что означает сон, слушатели связывали в логические интерпретации «текст» сна и спрашивали «звонит» ли такое толкование видевшему сон. Сам сновидящий рассказывал реальные контексты предшествующих или произошедших после сна событий, тем самым, проясняя эпизоды сна. Толкование считалось законченным тогда, когда сновидящий соглашался хотя бы с одной из интерпретаций и указывал на взаимосвязь сна с событиями реальной жизни.

В первую встречу, студийцы рассказывали самые яркие по впечатлению сны, приснившиеся либо очень давно, либо повторяющиеся периодически на протяжении нескольких лет. На двух следующих встречах интерпретируемыми «текстами» были сны, приснившиеся в Зимней Школе. Один из снов истолковали как указание на важность решения личных задач, в то время как кругом происходят бурные внешние изменения. А предметом личной задачи обозначили профессионализм как идеальный и желаемый результат решения задачи. То как до этого «ответа» добраться, указывало во сне безразличие сновидящего, в то же время героя сна, к разбушевавшемуся ветру за окном и пристальное внимание к педагогу – ведущему предметную мастерскую, который задачу поставил и настаивал на нахождении способа.