Основные этапы развития социальной философии, страница 32

частной собственности, но искоренить зло призывает воспитанием, основанным на истинной религии. Путь к спасению страждущего человечества, обретению им истинного смысла жизни состоит в его нравственном совершенствовании и непротивлении злу насилием. Как и Кант, Толстой считает, что нравственный закон не зависит от исторических обстоятельств и материальных оправданий. Напротив, этот закон служит тем фундаментом, на котором формируется определенная форма человеческого общения. Бога он рассматривает как своего рода высший

81

нравственный принцип, противостоящий изменчивому многообразию исторической действительности, усиливающему господство над человеком. Толстой постоянно призывал жить в добре, основу счастья и смысл жизни видел в честном труде, в признании бесконечной ценности человеческой личности, защите свободы человека, мире между народами. При описании русской истории Я А. Бердяев, вслед за Соловьевым, исходил из идеи об "особом пути России". Начавшееся из глубины веков шествие "государственной идеи" не останавливается социалистической революцией, а идет дальше, восстанавливая в новых условиях историческую непрерывность "священных начал самодержавия и помазанничества". Реформа Сталина, как и прежние реформы, была направлена прежде всего на "воплощение русской национальной идеи", суть которой - в создании и укреплении сильного государства, сохранении и приумножении величия страны в условиях внешней и внутренней угрозы. "Пролетарский мессианизм" (спасение всего человечества посредством коммунизма), по его мнению, пал жертвой "мессианизма русского народа". "Русский путь" - это путь под мистическим мессианским знаком государственной, или национальной, идеи. Большевизм в России был явлением не случайным, а наиболее реалистичным, соответствующим сложившейся в 1917 г. ситуации в стране и вместе с тем отвечал некоторым исконно русским традициям и исканиям универсальной социальной правды. Русский коммунизм он считал событием, с одной стороны, мировым и интернациональным, с другой - русским и национальным, детерминированным устойчивыми свойствами русской души. Этими свойствами были и остались догматизм, аскетизм, способность к страданиям и жертвам во имя веры, устремленность в будущее52. История России предстает у Бердяева как результат постоянного варьирования одних и тех же изначальных принципов, заданных структурой русской души. Сама же душа с течением времени не меняется и пребывает в потоке событий в качестве некой универсальной постоянной.

Смысл истории состоит в избавлении от объективизации, подчиняющей личность обществу и тем самым порабощающей ее. Примат личного над родовым, коллективным ведет к внутренне присущей ей свободной социальности, которой противостоит принудительная социальность - неизбежная включенность личности в социальное образование: классы, нации, партии, церковь. Он растворяет социальное в индивидуальном сознании и переживании, стремится восстановить религиозный смысл жизни, свободное воссоединение всех с богом. Согласно Бердяеву, идея социального прогресса допускает лишь одно поколение счастливцев, а христианство - все поколения. Суть

82

христианской идеи в том, что история окончится исходом из исторической трагедии и в нем примут участие все поколения. Все когда-либо жившие будут воскресены для вечной жизни. История потому и имеет смысл, что она конечна. Если бы история была бесконечной, она не имела бы смысла, ибо не было бы возможным свободное воссоединение человечества с богом, или, говоря словами Соловьева, "одухотворение природной стихии божественным логосом". Бердяев развивает концепцию христианства как религии богочеловеческой, религии свободы, а не страха. Ветхозаветное  сознание, подавленное и запуганное первородным грехом, знает бога как самодержавного хозяина, страшного повелителя, и потому он представляется человеку далеким и внешним. Такое сознание свойственно Незрелому христианству, воспринимавшему творение мира как " рождение бога в человеке". Этому сознанию противостоит зрелый, мужественный взгляд христианства, воспринимающий творение мира как "рождение человека в боге". Сознательная причастность человека к богу оказывается возможной только в том случае, если бог становится близким человеку, человечным, а управление миром - богочеловеческим. Ветхий завет, как считает Бердяев, не раскрыл до конца тайну Христа, космический смысл его явления, состоящую в том, что богочеловеческое творение продолжается в человеке. Если это принять, то назначение человека в мире следует понимать "как возврат в лоно бога-отца", в первоначальное состояние с целью дополнить и обогатить божье творение. "Мировой процесс есть творческий процесс, в котором одинаково участвуют творец и тварное бытие", т.е. человек, представляющий собой в конечном счете "образ и подобие творца".

Понимание человека как творящего существа, причастного к божественной природе, возможно по Бердяеву, лишь с позиции персоналистического учения, согласно которому "мир насквозь есть иерархия живых существ, оригинальных личностей, способных к творческому приросту бытия". И бог и человек суть конкретные личности, поэтому они оба - творцы. Бог дает своему образу и подобию свободную творческую мощь, но эта мощь не абсолютна, как не абсолютен и сам человек. Поэтому, в отличие от бога, который творит живых существ, субстанции, человеческое творчество направлено на совершенствование космоса и космической жизни, т.е. оно "приводит к росту существ и их гармонии, к восхождению в истине, добру, красоте". Человек, таким образом, есть микрокосм и его духовные состояния космичны. С этих позиций Бердяев подвергает критике индивидуализм, который в строгом смысле слова противоположен универсальному и, следовательно, ндивидуальности, находящей в себе "полноту выражения лишь в

83