Исследование трансформации политической системы Польши с начала 80-х годов и по настоящее время, страница 9

Таким образом, для ПОРП совершённый при её же содействии и участии поворот оказался роковым. Произошло то, чего многие не ожидали: за «Солидарность» голосовали армия, подразделения внутренних войск и даже дипломатический корпус.[63] Раковский писал об этом: «Мы были первым руководством в Польше и в Восточной Европе, которое отдало себе отчёт в том, что глубокие и болезненные в своих последствиях реформы без массовой поддержки общества обречены на неудачу… Так, впрочем, бывает в истории – реформаторы, сознательно дающие дорогу новому порядку, быстро становятся ненужными».[64] Фактически, голосование шло не за какие-то платформы, а главным образом против существовавших ранее порядков и связанных с ними политических сил. Выборы сыграли роль своеобразного неформального плебисцита «за или против коммунизма», и ПОРП потерпела поражение. А могло ли быть иначе? Как писал Е. Вятр по этому поводу, «период, когда партия была и вынуждена была быть партией-государством (иметь монополию на власть в государстве) закончился. Такая партия, которая правила в тот период, уже не имеет будущего».[65]

23 июня депутаты Сейма и сенаторы от оппозиции создали Гражданский парламентский клуб (фракцию). А 19 июля Национальное собрание (общее заседание Сейма и Сената) большинством в один голос (причём 11 депутатов от «Солидарности» не участвовали) избрало В. Ярузельского президентом.[66] Последний предложил на пост премьер-министра генерала Ч. Кищака (назначен 2 августа). Но оппозиция выступила против. Итоги выборов заставили победителей нарушить соглашение «круглого стола» и приступить к формированию собственного (хотя и с несколькими министрами-коммунистами) правительства, первого за 50 лет демократического правительства.[67] Этого удалось добиться благодаря расколу прежней коалиции ПОРП-ОКП-ДП. Реформаторы от ПОРП потерпели окончательное поражение. Но что было очень важно, и о чём также упомянул Раковский: «Воля народа стала для нас законом. Мы отдали власть…».[68] Произошла фактически смена режима, и при этом власть была передана в соответствии с законом, с установленными новыми правилами игры! Начало действию демократических механизмов было положено.

Но формирование первого некоммунистического правительства оказалось не таким простым делом (на это ушло почти 3 недели). Валенсу не устраивало стремление группы Геремека - Куроня сформировать коалиционное правительство совместно с реформаторами из ПОРП. Здесь он исходил как из собственных амбиций, так и из тенденции к росту антикоммунистических настроений в стране. Причём сам Валенса от поста премьера отказался, т.к., став главой правительства, он автоматически превратился бы из политического арбитра в одну из сторон конфликта. Он предпочёл, чтобы премьером был другой, но обязанный ему поддержкой, а, следовательно, и послушный. В результате, было создано коалиционное правительство во главе с Т. Мазовецким. В этом правительстве ни реформаторы из ПОРП, ни левые из «Солидарности» не имели решающей роли. Но и Мазовецкий оказался не так прост, как думал Валенса, и повёл самостоятельную политику. Так возникли 3 центра: правительство, депутатский клуб «Солидарности» и руководство «Солидарности» в Гданьске, персонифицированные в Мазовецком, Геремеке и Валенсе. Фактически, это было начало раскола «Солидарности». Почему раскол стал возможным? Дело в том, что в своём подавляющем большинстве проголосовавшие за кандидатов от «Солидарности» голосовали за Валенсу. И возникшее на волне победы единство нации символизировал и поддерживал тот же Валенса. Это единство было эмоциональным, временным и непрочным. Так же и в «Солидарности», которая по словам Михника, известного польского публициста, представляла собой «политический синтез прежде конкурирующих между собой ориентаций».[69] Само её возникновение было изначально внепартийным, т.е. она не возникла как оппозиционная фракция внутри правящей партии. Это было широкое демократическое движение, включающее представителей различных социальных слоёв и идейно-политических течений, которых сплачивала борьба с режимом. А в мирных условиях, в особенности, когда ПОРП стала стремительно терять свои позиции, все эти различия вышли наружу. Но пока внешнее единство ещё сохранялось.

Между тем, правительство Мазовецкого начало процесс реформирования системы. Прежде всего, это коснулось экономики, где начал воплощаться знаменитый «план Бальцеровича», была проведена реформа органов гос. безопасности, начата реформа судебной власти (см. Приложение 3). В частности, в декабре 1989 г. был создан Всепольский судебный совет для обеспечения независимости судов и судей. Он получил право выдвигать кандидатов в судьи и осуществлять надзор за работой судебных органов.[70] Т.е. судебная ветвь власти максимально отделялась от исполнительной и законодательной. Прокуратура, ранее подчинённая президенту, теперь входила в ведомство министра юстиции, который стал осуществлять функции генерального прокурора.

В том же конце 1989 г. вышла новая редакция Конституции ПНР: были изъяты 2 первые главы, определявшие политический строй и общественно экономическое устройство Польши (в том числе и о руководящей роли ПОРП), изменено название государства – с ПНР на Республику Польша (РП – Rzeczpospolita Polska) и возвращена корона польскому орлу (символ независимости).[71] Всё это символизировало начало новой страницы в истории Польши.

Процесс перемен охватил и партии, сложившиеся ещё во времена ПНР. Поражение на парламентских выборах углубило внутренний кризис ПОРП, и в январе 1990 г. на IX съезде она объявила о самороспуске. На её базе были созданы 2 социал-демократические партии – Социал-демократия Республики Польша (СДРП) и Польский социал-демократический союз, который не смог долго удержаться на политической сцене.[72] СДРП же не сумела вобрать в себя большинства членов бывшей ПОРП и превратилась в маловлиятельную партию, чьё пребывание в парламенте и правительстве, казалось, основывалось исключительно на верности Т. Мазовецкого решениям «круглого стола». Естественно, Валенса потребовал удаления коммунистов из правительства. Для него потребность в присутствии «левых» в правительстве существовала столь долго, сколь долго он был убеждён в существовании у них силы и способности защищаться.[73] Мазовецкий же думал иначе. Это лишь усилило конфликт между ними, а, следовательно, и тенденцию к расколу в «Солидарности».