Исследование трансформации политической системы Польши с начала 80-х годов и по настоящее время, страница 10

Перемены затронули и бывшие союзнические партии. ОКП, пытаясь обновиться, приняла вначале новое название – Польская крестьянская партия возрождения, а затем объединилась с Польской крестьянской партией, существовавшей недолгое время с 1945 г. и возрождённой в 1989 г. В результате, была создана единая Польская крестьянская партия (ПКП), объединительный съезд которой состоялся 5-6 мая 1990 г.[74]

ДП также находилась в состоянии поиска своего места на политической сцене. В новой ситуации её традиционные козыри утрачивали свою оригинальность. Традиционно ДП неизменно придерживалась идеалов и концепций демократического характера, теперь аналогичные лозунги содержались в программах многих других политических течений. Кроме того, ДП традиционно была партией части интеллигенции, не разделявшей идеи и практики коммунистов, и партией ремесленников, которые не могли принадлежать ни к какой другой партии. Теперь же росло количество политических группировок, которые хотели бы опереться в своей деятельности на интеллигенцию или представителей так называемой частной инициативы.[75] И, наконец, в прежнем раскладе политических сил даже малочисленная ДП была заметна. С возникновением же новых партий появилась угроза снижения её политической роли.

Между тем, приближались выборы в органы местного самоуправления. Ещё в марте 1990 г. был принят закон о территориальном самоуправлении. По этому закону создавалась двухступенчатая система административно-территориального деления: воеводство (49) – гмина.[76] Причём если на уровне воеводств оставалась правительственная администрация, то на уровне гмин и городов вводилось полное самоуправление. Они стали обладать правом юридического лица, распоряжаться коммунальной собственностью и иметь собственные источники финансирования. Всё это, несомненно, служило лишним стимулом к развитию гражданского общества – базы современных демократий. Выборы состоялись 27 мая 1990 г. и принесли несомненный успех «Солидарности», которая получила около 40% голосов. Неплохие результаты на фоне множества новых партий получили уже известные ПКП (около 9,7%), СДРП (3,1%) и ДП (1,7%). Хотя для ДП это был настораживающий результат (получила почти в 2 раза меньше, чем «левая» СДРП с грузом прошлого ПОРП за спиной). И, тем не менее, ПКП и ДП вместе получили в 2 раза больше, чем все вновь возникшие партии вместе взятые (15), обладавшие хоть каким-то весом, и несколько десятков так называемых «диванных» партий, т.е. столь малочисленных, что их члены могут уместиться на одном диване.[77] Следовательно, люди всё же голосовали за партии «с прошлым», и по-прежнему авторитет «Солидарности» был очень велик. Голосование шло не из рациональных принципов (соответствие программы партии собственным интересам), а, скорее, из идейных: тенденция выборов 1989 г. нашла здесь своё отражение.

Активный процесс создания новых партий надо было как-то узаконить. Поэтому в июле 1990 г. Сейм принял закон о политических партиях. В соответствии с ним достаточно было 15 подписей, чтобы создать и зарегистрировать партию. Для этого не требовались даже устав и программа, а только юридический адрес.[78] Столь либеральный закон привёл буквально к «взрыву многопартийности». Особенно с учётом исстари известной склонности поляков, которую хорошо иллюстрирует давняя шутка, что «два поляка – это уже три партии».[79] Причём большинство создававшихся партий не имело ни ясных программ, ни чёткой ориентации, ни материально-финансового обеспечения, пребывая в стадии организационного и программного становления. Такие партии не могли иметь прочных корней в обществе и апеллировали скорее к абстрактным идейным ценностям, чем к реальным интересам тех или иных социальных слоёв и групп, что должно быть в идеале. Этот процесс ещё и сопровождался одновременным распадом и преобразованием старых партий и общественных организаций: шёл процесс брожения, раскола, бесконечного дробления партийных образований. При этом из 160 зарегистрированных на 1990 г. политических партий и организаций, лишь 30 называли себя партиями, а остальные – союзами, движениями, клубами и т.д.[80]

Не менее бурно развивалась и ситуация на политическом Олимпе, где Валенса затеял «войну в верхах» с Т. Мазовецким. Подстегнули его к этому мартовские забастовки. В результате, он начал открыто критиковать правительство. При этом и правительство, и «Солидарность» стремительно теряли свой общественный престиж. По данным центра по исследованию общественного мнения, в декабре 1989 г. правительство поддерживало 83% опрошенных, а в марте 1990 г. уже только 49%. Если в ноябре 1989 г. «Солидарность» пользовалась поддержкой 89% опрошенных, то в марте 1990 г. – лишь47%.[81] Валенса осознавал, насколько непрочна его позиция. В глазах населения правительство было правительством «Солидарности». Нагромождение же ошибок в правительственной политике делало союз с ним опасным и для «Солидарности», и для Валенсы. Поэтому идея проведения досрочных президентских выборов оказалась как нельзя более кстати. Президентскую роль Валенса видел не в том, чтобы быть главой исполнительной власти или представителем одной из партий, реализующих свою программу, а быть верховным арбитром (к чему у него была врождённая склонность), гарантом законности и порядка. Для Валенсы было тем более логично занять эту должность, что в глазах населения именно он, а не Ярузельский символизировал новую Польшу. Естественно, вокруг Валенсы сложилась группа поддержки, оформившаяся в виде Соглашения центристских сил (СЦС). Именно они в итоге обратились к Ярузельскому с требованиями о его отставке.

Следует отметить, что Ярузельский с самого начала не использовал свои полномочия в полную силу, понимая, что расклад политических сил изменился. Он сознательно ограничил свою роль, создавая этим условия для формирования в стране системы парламентской демократии. С роспуском ПОРП он утратил и свою политическую базу. Поэтому, трезво оценив ситуацию, Ярузельский принял своё последнее политическое решение о досрочной отставке. Однако он поставил условие: передача президентского поста только главе государства, избранному в результате всеобщих выборов.[82] На этом настаивали и сторонники выдвинувшего свою кандидатуру Мазовецкого (объединившиеся в Демократический союз), т.к. они понимали, что не смогут забаллотировать Валенсу в Национальном собрании.