Исследование трансформации политической системы Польши с начала 80-х годов и по настоящее время, страница 5

Говоря о введении военного положения, М. Раковский, глава последнего правительства ПНР, замечает: «Я никогда не подвергал сомнению трагичность этого решения. Я не считал это успехом власти. Военное положение было её поражением, т.к. свидетельствовало о том, что она не смогла с помощью политических средств разрешить серьёзный общественный конфликт». Фактически эта мера уничтожила партию как политическую организацию, как институт власти. Формально она продолжала существовать, созывать и проводить пленумы и съезды, но практически она была мертва. Но Раковский ставит вопрос и об ответственности «Солидарности»: «Сделали ли они всё, что было в их силах, чтобы заключить разумные компромиссы, которые бы открыли путь к ослаблению грозящей напряжённости? Не могли ли они сдержать забастовки, разрушавшие экономику? Я утверждаю, что в 1981 г. обе стороны оказались не на высоте требований, хотя было бы неразумно их приравнивать».[29]

Итак, кризис был преодолён. Но конфликт никуда не делся, он лишь поменял форму своего проявления, перейдя из открытой стадии в закрытую. По сути, трансформация политической системы уже началась. Была допущена возможность плюрализма (легализация оппозиционной «Солидарности» и попытки включения её в существующую политическую систему в качестве конструктивной оппозиции). Да и в самой ПОРП, главной опоре существовавшей политической системы, начались необратимые изменения, хоть и проходившие до поры до времени при сохранении видимости отсутствия каких-либо значительных перемен в положении партии и политической системы в целом. Позже Я. Куронь, один из основателей КОР, скажет, что, разрушая коммунистический режим, «мы не понимали, что это дом, в котором каждый из нас живёт».[30]

Кризис 1989 г. «Круглый стол».

Введение военного положения сняло на время остроту ситуации, конфликт перешёл в скрытую форму: оппозиция ушла в подполье. Более того, военное положение оттолкнуло от правительства большинство интеллигенции и пополнило ряды оппозиции, у которой всё больше формировалось чувство обособленности, коренной противоположности их интересов интересам власти и её сторонников. Причём эта оппозиционность носила в основном пассивный характер и вылилась в оживлённые теоретические споры о дальнейшей стратегии. Так, Куронь видел основную задачу подполья в подготовке к восстанию, а Буяк – в создании общественных структур, которые в результате позиционной борьбы смогут в нужный момент взять власть в свои руки.[31] Гораздо умереннее была позиция епископата, видевшего в легализации «Солидарности» одно из условий нового общественного соглашения. Эту позицию разделял и Валенса.

Военное положение также привело к созданию большого числа конспиративных политических группировок, начиная от левых социал-демократических до более консервативных и даже правых ультрапатриотических, т.е. создавалась своеобразная база для будущих политических партий. Шли процессы зарождения новых структур в рамках всё ещё существовавшей, но, по сути, уже мёртвой системы.

Однако эти процессы были настолько скрыты, что ни оппозиция, ни власти не могли предугадать их истинного масштаба. Властвующая элита думала, что это лишь кризис сталинской модели, что нужно просто перейти к «демократическому социализму». Поэтому был взят курс на реформы. Уже 1 января 1983 г. военное положение было приостановлено, а 21 июля 1983 г. – отменено.[32] В 1983-1985 гг. была проведена экономическая реформа, ряд мер касался также реформирования политической системы. Целью этих реформ, подхлёстываемых также начатой перестройкой в СССР, была некоторая либерализация хозяйственной деятельности и осуществление прав и свобод граждан. Так, был создан ряд правовых институтов, не известных до этого в соц. странах Европы. Ещё в 1980 г. появился Высший Административный Суд, следом за ним, в 1981 г. – Государственный Трибунал, а в 1985 г. – Конституционный Трибунал. И, наконец, в конце 80-х годов – институт Защитника гражданских прав (омбудсмана). Как писала Ева Литовска (первый омбудсман): «Создание таких институтов, как Конституционный Трибунал или институт Омбудсмана, которые по своей природе являются демократическими и призваны защищать интересы граждан, преследовало цель убедить международное сообщество и сограждан в благонадёжности политики либерализации власть предержащих».[33] В любом случае это было большим нововведением для старой системы. Более того, получили право на жизнь различные институты так называемой прямой демократии: консультации с общественностью при принятии важных решений, референдумы и т.д. Другой вопрос, насколько они были реализованы. И, тем не менее, именно благодаря либерализации системы, учёту общественного мнения стали возможны соглашения власти с оппозицией в 1989 г.

Были предприняты и другие попытки либерализации системы. Если до кризиса 80-х годов союзнические партии (Объединённая крестьянская партия (с1949 г.) и Демократическая партия (с 1939 г.)) практически не имели реального влияния на политику государства, хотя их численность (особенно ОКП) постоянно возрастала, то в 80-е годы появилась тенденция к усилению их роли. Даже в механизме реализации руководящей роли ПОРП произошли определённые перемены: в 1983 г. в Конституцию ПНР были внесены изменения, суть которых состояла в фиксации коалиционного способа осуществления власти.[34] На практике это выразилось в участии ДП и ОКП в выработке различного рода программ (развития сельского хозяйства, ремесла и т.п.).

Вообще 80-е годы отмечены попытками демократизации деятельности государства путём расширения прав представительных органов – Сейма и Советов всех уровней. Об этом свидетельствует, в частности, повысившаяся активность Сейма VIII созыва (1989-1985 гг.): трёхкратное обновление Конституции ПНР, расширение контрольных функций Сейма и т.д.[35] Новые официальные профсоюзы стали играть более активную роль в защите интересов рабочих и служащих, принимали реальное участие в формировании социальной политики государства. Следовательно, происходила не только либерализация системы, но и постепенно развивался процесс разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, в противовес прежней моноцентрической системе, когда партия объединяла в своих руках всю власть.