Происхождение общественных классов на островах Тонга, страница 3

Острова Тонга, вместе с архипелагом Самоа и небольшими островами Увеа, Футуна, Ниуэ и другими, составляют так называемую Западную Полинезию. Теперь довольно точно установлено, что эти острова, как и другие части огромного островного мира Полинезии, заселялись в І тысячелетии н.э. Это была эпоха великих переселений предков полинезийцев, смелых мореходов, которые на своих небольших, но искусно построенных лодках с балансиром и парусом отважно бороздили воды безбрежного океана. Переселения предков полинезийцев не были вынужденными плаваниями рыбачьих лодок, случайно заносимых течением или штормом на отдаленные острова: это были планомерные, организованные путешествия. За разведочными плаваниями на поиски новых необитаемых островов следовали хорошо подготовленные экспедиции; люди плыли с женами и детьми, брали с собой семена культурных растений, брали своих домашних животных. Все новые и новые острова заселялись и вовлекались в культуру. К XV в. были освоены все острова Тихого океана, кроме непригодных для обитания рифов.

Предки полинезийцев стояли в эпоху переселений, видимо, на стадии родового строя, хотя очень вероятно, что сами переселения ускоряли его разложение. В новейшее время, когда в Океании появились европейские колонисты, у полинезийцев сохранялись лишь следы прежнего материнского рода, но отцовский род у них не сложился: вместо него на большинстве островов образовались большие патриархальные семьи и сельские общины. На тропических островах Океании переселенцы развили высокую культуру, основанную на интенсивном земледелии. Разделение труда было значительным, выделялись ремесленные профессии, в которых уровень мастерства был иногда поразительно высок.

Особенно развита была земледельческая культура на островах Тонга — это бросилось в глаза уже первым европейцам. Кук, посетивший в 1773 г. Тонгатабу (его тогда называли о. Амстердам), писал: «Почти весь остров Амстердам покрыт полями и садами. Здесь растут кокосовые пальмы, бананы, хлебные деревья, ямс и сахарный тростник...»[8]. «Мне казалось, что я очутился на самых плодородных полях Европы. Тут не было ни дюйма пустующей земли. Дороги занимали не больше места, чем это было необходимо. Изгороди отстояли всего на 4 дюйма от обочин, и даже пространство между ними и полотном дороги не терялось даром: полезные растения и деревья насаждались и здесь. Такую картину можно было наблюдать повсеместно. Нигде природа с помощью небольшой доли человеческого знания не являлась с большим блеском, чем на этом острове»[9]. Разумеется, природа давала островитянам все это не даром. «Довести свои поля до столь цветущего состояния удалось им лишь ценой непрестанного и упорного труда. Но труд этот сторицей вознаграждается изобилием, которое приносит отлично возделанная земля. Всем необходимым для существования владеют островитяне»[10]. Кроме земледелия, тонганцы занимались рыболовством, имели домашних животных — свиней и кур[11].

Чрезвычайно высоко стояла у тонганцев техника некоторых ремесел. Тот же Кук был поражен мастерством тонганских судостроителей. «Ничто в такой степени не свидетельствует об изобретательности островитян, — писал он, — как их каное. В технике изготовления каное, в изумительном совершенстве конструкции их с туземцами с острова Амстердам не могут сравниться их ближние и дальние соседи»[12]. Лодки были простые с балансиром и двойные, те и другие могли ходить и на веслах, и под парусом. Кук говорил также о необычайном искусстве в пользовании каменными, костяными и раковинными орудиями[13], отмечал поразительное изящество плетеных тонких циновок островитян и прекрасные качества других различных изделий[14].

5

Достигнутый тонганцами достаточно высокий уровень развития производительных сил, изобилие и относительное разнообразие получаемых продуктов труда — все это создавало условия для внутреннего расслоения общин. И в самом деле, распад древних родовых связей зашел у тонганцев дальше, чем на некоторых других архипелагах Полинезии, например на соседних островах Самоа и тем более на Новой Зеландии, где у маорийцев родоплеменные формы быта держались еще очень прочно.