Падение Берлинской стены привело к кризису этой стратегии. Центром Европейского Союза стала Германия, а не Франция. Быстро объединившаяся и полностью суверенная Германия перестала играть роль лошади под французским наездником — сравнение, которое приписывается самому де Голлю. При всей искусности своей дипломатии, Франция не сумела удержаться на лидирующих позициях и не может, как прежде, определять европейскую политику.
Французский язык также подвергся дальнейшей маргинализации. В прошлом общепризнанный язык европейской цивилизации и международной дипломатии, французский ныне используется все реже и реже, уступая позиции американскому английскому и даже испанскому. Тщетно французские политики пытаются ограничить количество американской музыки на радио, американских фильмов — на телевидении, и всюду насаждать французское. Когда Европейский Суд постановил, что правительства стран Европейского Союза не вправе требовать печати на упаковке состава продуктов питания, продаваемых в странах-членах, на национальных языках, в Le Monde появилась гневная статья с разоблачением этого коварного маневра «англоязычной партии в Европе» и «запрограммированной гегемонии англо-американского». По мнению автора статьи, французы со своей «культурной исключительностью», называемой теперь «самобытностью», должны нанести ответный удар. Переиначивая Маркса, он провозгласил воинственный лозунг: «Культурные и языковые меньшинства всех стран, соединяйтесь!» Здесь имеет место прекрасный пример универсализации национальной дилеммы. Французы стали меньшинством, находящимся под угрозой исчезновения, поэтому они будут выражать мнение всех таких меньшинств.
Невозможно до конца понять позицию Франции в кризисе Запада начала XXI века, не осознав в полной мере этой травмы утраты центрального положения в политике и культуре в мире, в Европе и даже в Европейском Союзе. Голлистский министр иностранных дел Франции Доминик де Виллепен выразил евроголлистское неприятие американской политики во время выступления «…в этом храме — Организации Объединенных Наций» (т. е. на заседании Совета Безопасности ООН в Нью-Йорке) 14 февраля 2003 года. Явно намекая на пренебрежительное высказывание Дональда Рамсфелда о «старой Европе», он заключил: «Сегодня перед Советом выступает древняя страна — Франция, с древнего континента — Европы, страна, познавшая войну, оккупацию и варварство». Это заявление многонациональная аудитория встретила аплодисментами.
Должно быть, это был волнующий момент для де Виллепена, 49-летнего профессионального дипломата и писателя, недавно опубликовавшего 823-страничную книгу под названием «Гимн похитителям огня», посвященную яркой, хотя и фатальной роли французского поэта в недоброжелательном мире. Годом ранее Доминик де Виллепен написал «Крик горгульи», громкий призыв к Франции избежать «соблазна сдаться, который угрожает нации, страдающей от апатии». «Для многих людей за границей», — писал он, — «похороны Франции уже состоялись!» А еще раньше он опубликовал книгу, столь же витиеватым языком превозносившую последнюю героическую и изначально обреченную на неудачу попытку Наполеона вернуть власть, которая завершилась битвой при Ватерлоо.
Было бы абсурдно утверждать, что все его соратники склонны к такой своеобразной политической эстетике блистательного, хотя и бесполезного сопротивления, не говоря уже о том, чтобы все евроголлисты страдали от французских национальных комплексов. Но евроголлизм невозможно представить без вклада французских голлистов, и американцы не ошибаются, считая Францию политическим лидером Европы как не-Америки.
Германские чувства
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.