В Париже доводы в пользу Европы как не-Америки можно услышать на каждом шагу, они также составляют суть призывов британских авторов, например Уилла Хаттона, к тому, чтобы Британия, наконец, сделала выбор в пользу Европы. Еще до прихода к власти Джорджа Буша-младшего, старейший и уважаемый немецкий журналист Клаус Кох говорил, что Европе так или иначе «придется объявить американскую империю врагом». Более искушенные сторонники не-американской школы, наподобие Хабермаса, не отрицают существования «некоего большего Запада». Но, по словам наиболее проницательного диалектика германской внешней политики Эгона Бара, существуют два Запада: европейский и американский. Немецкий философ Петер Слотердайк так отреагировал на знаменитое высказывание министра обороны США Дональда Рамсфелда о Франции и Германии как о «старой Европе» : «…старая Европа, достойно представленная Францией и Германией, — это наиболее развитая часть Запада, которая, усвоив уроки XX столетия, обратилась к постгероическому культурному стилю и соответствующей политике; Соединенные Штаты, напротив, связаны правилами героизма».
Это формирующееся представление Европы о самой себе в значительной степени получает подтверждение у самой Америки. Согласно американскому автору Роберту Кейгану, американцы по-прежнему живут в «анархичном гоббсовском мире», где отдельные нации используют свою военную мощь, тогда как европейцы переходят в мир «законов и правил, международных переговоров и сотрудничества... постисторический рай спокойствия и относительного процветания, воплощение описанного Иммануилом Кантом “вечного мира”». Так называемый «тезис Кейгана» появился именно тогда, когда Америка начала ускоренно готовиться к войне с Ираком, и оказал серьезное влияние на Европу. «Да», — восклицали возбужденные европейцы, — «мы именно такие — систематичные миролюбивые кантианцы!» (Деррида и Хабермас тоже упоминали Канта). То, что такое подтверждение исходило от правого американца, т. е., по сути, представителя пресловутой демонизированной клики неоконсерваторов, только усилило упомянутое влияние, как если бы дьявол подтвердил статус ангелов.
Европейцы уже получили две свои важнейшие политические идеи эпохи, наступившей после окончания «холодной войны», от Соединенных Штатов: «конец истории» Фрэнсиса Фукуямы и «столкновение цивилизаций» Сэмюеля Хантингтона. Как и boutade Кейгана, они сначала появились в виде журнальных статей, содержавших ошеломительные, подчеркнуто преувеличенные идеи. Последующие разъяснения и уточнения авторов в более объемных книжных версиях в основном остались незамеченными. Но в этом случае имело место нечто большее. Ибо здесь европейцы получили собственную идею о самих себе обратно от американцев в преувеличенном виде. Мы с разных планет! Американцы — марсиане! И это должно быть правдой, потому что так нам говорит американец...
Но о каких европейцах идет речь? Выходить за пределы контекста и делать широкие обобщения о европейцах вообще или, что еще хуже, о каких-то конкретных европейцах — значит совершать серьезную ошибку. В действительности, потребовалась бы целая статья, чтобы рассмотреть взгляды только одного европейского интеллектуала, например Юргена Хабермаса. Потребовалась бы целая книга, чтобы описать все многообразие немецких подходов к этой проблеме, еще одна — для французских, третья — для польских, а так как в Европе существует, по меньшей мере, сорок стран, нам понадобится столько же книг. Если подойти к этому вопросу серьезно, то необходимо учитывать правительства, которые со временем меняются, интеллектуалов, которые очень много пишут и говорят, и простых людей, взгляды которых можно отслеживать по (в значительной степени воображаемым нами) опросам общественного мнения и референдумам. Объедините эти три уровня за определенный промежуток времени применительно к более чем сорока странам, и вы получите матрицу, расчертить которую невозможно.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.