Тем не менее, это сложившееся представление не может служить основой жизнеспособной политической идентичности Европы в XXI веке. Прежде всего, европейцы теперь — самые нерелигиозные люди на земле. Многие из тех, кто принимают непосредственное участие в европейском проекте, считают его секулярным гуманистическим приложением Просвещения. Они ручаются, что в преамбуле к проекту Европейской конституции, посвященной европейскому наследию, о христианстве не будет сказано ни слова. Более того, религиозными европейцами все чаще оказываются мусульмане, а не христиане. Хотя никто точно не знает, сколько мусульман проживает в Европейском Союзе легально или нелегально, по минимальным оценкам их численность составляет от 12 до 13 миллионов человек. Еще около 7 миллионов проживают в балканских странах, таких как Албания и Босния, которые рано или поздно войдут в Европейский Союз. Хотя Турция является светским государством, ее стремительно растущее население, насчитывающее почти 70 миллионов человек, состоит главным образом из мусульман. И это не считая России, где численность мусульман составляет примерно 20 миллионов человек. Население Европы быстро стареет, поэтому для обеспечения пенсионеров потребуется больше иммигрантов, и это будут в основном мусульманские иммигранты. Следовательно, смешно и самоубийственно пытаться противопоставлять Европу с постоянно растущим мусульманским населением исламу.
После падения «железного занавеса» наступил этап, когда Европе пришлось столкнуться со своей радикальной неопределенностью. В каком-то смысле европейцам теперь самое время вспомнить об Эратосфене, греческом географе, который около 220 года до н. э. составил карту Европы, которая охватывала почти всю территорию, известную нам сегодня как Европа. При всей произвольности такого чисто географического описания, оно, по крайней мере, опирается на великую древность. Тем не менее, согласно Эратосфену, Европа заканчивается у Босфора. В римскую и византийскую эпохи территория современной западной Турции относилась к единому средиземноморскому миру; но когда в XV веке европейцы начали вновь составлять соответствующие карты, они следовали Эратосфену и проводили границу по Босфору. Теперь, отчасти вследствие обещаний, сделанных во времена «холодной войны», Европейский Союз пересек даже эту древнюю границу, открыто признав Турцию европейской страной. Как когда-то заметил французский историк Жак Ле Гофф, «…о Европе известно уже два с половиной тысячелетия, но она по-прежнему находится на стадии проектирования». Так что же объединяет эту совокупность из двадцати пяти, а в скором времени и сорока, весьма различных стран?
В сложных ответах речь идет о потребности в существовании более крупных единиц, нежели национальные государства, для того чтобы ответить на вызовы глобализации. Они не способны обеспечить эмоциональной связи, которая позволила бы сохранить этот расползающийся Союз. Традиционно все человеческие общества сплачивало превозношение отличий от некоего другого человеческого общества (и обычно превосходства над ним). Зачастую этот Другой был врагом. Такие отличия носят одновременно реальный и сконструированный характер — они вызываются к жизни, воображаются и разыгрываются политиками, драматургами, поэтами, историками и авторами песен. Например, Британия — государство, на территории которого проживают четыре нации, — сложилась во время войн с Францией; но для того чтобы острее осознать собственную самобытность Британия «…создала из Франции свою противоположность». Обычно такие идентичности «выковывались» (“forged”) в обоих смыслах этого слова: приобретали свою форму в результате воздействия на нее в разгоряченном состоянии и подделывались.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.