Понятие философской антропологии, страница 18

– Какова природа идеи?

– Не совсем так. Природа идеи духовного мира – эта природа суть динамическая, потому что эти идеи  – это суть воления замысла Логоса, Божественной Премудрости. И вот Бог вкладывает в каждого человека свой логос, свой замысел, свою премудрость. Это и есть образ Божий. А человек может этот образ Божий раскрыть в своем бытии. Все бытие пронизано этим логосом. К нему привести себя, и тогда он соединяется с божественным замыслом, пронизанным божественными энергиями, и становится причастным вечному божественному бытию, почему переходит в ... (?) ...

Еще я могу вам сказать, что каждый человек имеет общую сущность, единую с другим человеком. Человек – понятие с большой буквы. В этом смысле мы все друг с другом связаны. Поэтому если спасается род, спасаются члены семьи. В этом смысле спасение человечества есть таинственное дело, таинственная перспектива (?), потому что мы все очень тесно связаны. Являясь существами соприродными, мы отличаемся нашими личностными позициями. Здесь тайна. Что глубже: наше единство с природой или наши личностные позиции? Мы только можем сказать, что Бог никого не неволит. Человек, который отрекается от замысла Божия, отсекает себя от человечества. Вот, в чем состоит отсечение от человечества, наверное, суть решения того смысла, который вложен в человека Богом.

Теперь встает следующий вопрос. Если энергия есть категория динамическая, то как связаны бытие и энергия между собой? Эта связь бытия и энергии, если говорить формально, чтобы вы заполнили, эта связь личностная. Это проникновение энергийного начала в бытие осуществляется через деятельность, активность личности. Личности в богословском смысле. Давайте с вами разбираться, что такое личность?

По догматике мы различаем в Боге два начала, точнее два типа бытия. Бытие Бога пр природе мы называем Божество. Божество одно. Бог един по природе. Я пытаюсь на схеме пунктирными линиями намекнуть на единое Божие существо. Почему не сплошная линия? Потому что Бог не имеет границ. Он безграничен. И само понятие Божественного существа, оно настолько условно, настолько не соответствует реальности Божественной, что мы можем только интуитивно угадывать бесконечность, которая находится за этим. Вот Бог. Это Божественное существо, которое мы передаем термином “усия”, есть одновременно бытие трех Божественных Лиц – Отца, Сына и Св. Духа. Лицо – по-гречески “ипостась”. Ипостась – удивительное философское слово, которое в древнее философское время тоже означало сущность. Но сущность чаще использовалась как сущность конкретного лица, индивидуума. Мы можем остатки такого древнего восприятия встретить даже у Иоанна Дамаскина. Он говорит, что лицо есть другой человек – Петр, Павел – или некоторая лошадь. В этом смысле мы на современном  уровне  богословия понимаем, что у лощади нет ипостаси, личности в человеческом смысле. Там есть индивидуальность. Дамаскин еще путает индивидуальность и личность. Современное богословие подошло к тому, чтобы это различать. Индивидуальность означает природу, замкнутую в самом себе, в отдельном существовании. Или как любят писать западные философы, “природа, отстаивающая сам себя в своем бытии”. Природа, которая сама себя остаивает. Если я добываю себе хлеб, толкаюсь в очереди, зарабатываю деньги, забочусь о своих детях, я проявляю себя как индивидуальность. Это очень характерно для современного художественного мира, когда стремятся все художники оригинальничать. Я обязательно должен чем-то отличаться от других. Почему этого не было у иконописцев? Не потому что были прочие каконы, аскетика, а потому, что они прекрасно понимали, чтобы отличаться от другого, совсем не нужно быть отличным от него в качестве. В силу своего собственного существования, бытия как личности, уже от него отличен. Даже если делаешь точно так же, как и твой предшественник, ты все равно делаешь иначе, потому что ты другое лицо. В этом как раз уникальность нашей культуры, которая пронизана этой мировоззренческой позицией. Когда люди не стремятся быть оригинальными, они стремится утверждать образ человеческого бытия, человеческого призвания. И вы знаете, изнутри, из канона, из традиции вырастает чувство какой-то глубокой, уникальной связи с Богом. Он рождается из уникального личностного контакта, личностного самоощущения. Вы знаете, иконописцы пишут по канону. Но можно прекрасно различать икону, которая написана фраером, который копирует с сигарой в руках где-нибудь на фабрике “Сокол”, и монахом или человеком, живущим в мире, но пребывающим в молитве и посте. Есть разница. Хотя все будет в одном каноне. А есть неуловимые вещи как плотность краски, которая определяется психологическим состоянием художника. Всего несколько миллиграмм другой краски, а уже другое  впечатление ... (Непонятный разговор)