27 ноября 1978 г. пленум ЦК НДПА обсудил и единодушно одобрил проект закона о земельной реформе, а 30 ноября того же года был опублико-ван Указ Революционного совета ДРА №8 «0 земле», в соответствии с кото-рым в стране провозглашалось проведение земельной реформы радикального характера. При этом указывались основные политические и экономические задачи данной реформы – ликвидация помещичьего землевладения в афган-ской деревне, наделение безземельных и малоземельных крестьян участками земли и увеличение производства сельскохозяйственной продукции. Устанавливался абсолютный потолок землевладения для одной семьи – от 6 га /30 джарибов/ наилучшей по качеству поливной земли, дающей два урожая в год, до 60 га /300 джарибов/ наихудшей богарной земли, засеваемой лишь раз в 4 года или реже. Все излишки частновладельческих земель, все бывшие земли королевских семей и все выявленные государственные земли, незаконно захваченные в разное время в частную собственность, изымались государством без всякого выкупа. На части земель организовывались круп-ные государственные фермы или сельскохозяйственные производственные кооперативы. Все остальные, как прежние государственные, так и переходя-щие по декрету к государству, земли подлежали безвозмездному распределе-нию среди безземельных и малоземельных крестьян и обедневших и неиму-щих кочевников – скотоводов участками размером от 1 – 1,2 га /5 – 6 джари-бов/ лучшей поливной до 10 га /50 джарибов/ наихудшей земли на семью. Предусматривалось также справедливое распределение оросительной воды. Землю мог получить каждый гражданин страны, достигший 18 – летнего возраста, обязывающийся сам со своей семьёй обрабатывать её и не имею-щий других источников дохода. Устанавливалась также очерёдность полу-чения участков: в первую очередь безземельным крестьянам батракам и арендаторам, которые данные участки до этого обрабатывали, затем осталь-ным безземельным, после этого малоземельным крестьянам. Ряд положений закона специально предусматривал обеспечение для получивших землю крестьян необходимых условий хозяйствования на этой земле. Чтобы защитить их от деревенских эксплуататоров, запрещалась сдача в залог, аренда и продажа или дробление по наследству полученных земель-ных участков. На государственные кредитные и сельскохозяйственные орга-низации возлагалась обязанность предоставлять на льготных условиях полу-чившим землю крестьянам необходимые денежные ссуды, технику, семена, удобрения и другие материалы, Для наблюдения и непосредственного осу-ществления земельной реформы повсюду на местах создавались специальные народные комитеты. Проведение земельной реформы в Афганистане началось согласно Указу №8 с 1 января 1979 г., а к 22 июля 1979 г. был завершён её первый этап. По официальным данным 285 тыс. безземельных и малоземельных крестьянских семей, а также семей кочевников получили бесплатно 3,2 млн. джарибов земли. Кроме того, 200 тыс. джарибов было выделено для создания государственных ферм. Активно в первый год существования ДРА развивалось и кооперативное движение: в стране было создано около 800 кооперативов. Снабженческо – сбытовые кооперативы создавались и для кочевников – скотоводов, что помогало им избавиться от эксплуатации со стороны крупных торговцев – посредников. В январе 1979 г. ЦК НДПА принял решение об организационной и политической работе в связи с проведением земельной реформы. Оно логи-чно вытекало из обстановки и характера решаемой задачи. Но стремление «взвинтить» и ускорить процесс переустройства кишлачной зоны взяло верх, и уже‚ 17 февраля 1979 г. Политбюро ЦК НДПА принимает новое решение, суть которого – максимально увеличить темпы перераспределения земли. Разъяснительная работа о целях и задачах реформы проводилась в основном в городах, тогда как кишлачная зона практически оказывалась вне влияния партии. В кишлаках же, используя ошибки, допущенные в ходе реализации требований декрета о раскрепощении женщин, об отмене калыма, освобож-дении от долгов, активную работу развернули противники нового режима. Всё было пущено в ход, чтобы подорвать веру крестьян в реформы. Нередко использовались межэтнические противоречия, пуштунский национализм, открыто применялись средства и методы шантажа, угрозы физической рас-правы. Неудивительно, что крестьяне в сложившейся ситуации, проявляли сдержанность при вступлении во владение землёй, а значительная часть их просто отказывалась от предоставляемых наделов, опасаясь мести со сторо-ны прежних владельцев. Чем объяснить такое положение, когда крестьянин, веками мечтавший о земле, отказывается от земли? Только люди, не способные к трезвой оценке реальной ситуации, могли не учесть лежащие на поверхности моменты. Например, любому эдравомыслящему человеку понятно, что новая власть, если она не страдает социальным авантюризмом, должна выдвигать лишь такие политические лозунги, которые может наполнить экономическим содержанием, и проводить лишь такие экономические мероприятия, которые может защитить политическими средствами. Да, афганский крестьянин хотел земли. Но как он мог её взять, если его безопасность никак не гарантировала-сь, если в кишлаке нет органов новой власти. Нет и надёжной военной защи-ты перед лицом вооружённой оппозиции. Надо было учитывать всё это в такой жизненно важной проблеме, как земельная реформа? Безусловно! Здесь не может быть мелочей. Вот, казалось бы, такой маленький техничес-кий вопрос, как оценка земельного фонда. При отсутствии кадастровой слу-жбы это оказалось почти непреодолимой задачей, так как землевладельцы решительно отказывались от обмера земельных участков. И прикрывались они крестьянским поверием, что за обмером земли и учётом скота обязате-льно наступает кара Аллаха, неурожаи и падёж скота. Казалось бы, должны были бы учесть и то, что мусульманин не может взять чужое. А земля чужая, она ни ничейная. Взявший чужое – проклинается всевышним. В то же время акт купли – продажи освящается религией. Так, может быть, всё это надо было учитывать, и землю надо было не давать, а продавать небольшими участками‚по доступной цене, в рассрочку/? Во всяком случае, не стоило слишком торопиться, а подойти к осуществлению аграрных преобразований более взвешенно и основательно, с учётом всех факторов, постепенно закреп-ляя и надёжно обеспечивая каждый свой шаг. Без этого нельзя было привле-чь массы трудящихся на сторону новой власти, на сторону революции. Постоянная, последовательно осуществляемая работа по формированию и развитию революционного большинства подменялась нескончаемыми разго-ворами о необходимости политической работы в массах. Новый режим так и не получил достаточно прочной социальной базы, поскольку главный её ре-зерв – афганский кишлак оказался вне влияния сил, совершивших саурский переворот. Не могло не насторожить ещё одно обстоятельство. Сразу же после апрельских событий 1978 г., как известно, речь шла о национально – демо-кратическом характере революции. Это было правильно не только с точки зрения уровня и характера общественных отношений в афганском обществе, но и в плане формирования широкой социально – классовой базы. Однако различные фракции в НДПА вкладывали разное содержание в характер про-исходящих событий, сущность и цели новой власти. Это привело к новым осложнениям между ними. Реакцией на обострение фракционной борьбы стало постановление Политбюро ЦК НДПА от 24 мая 1978 г. о категориче-ском запрещении фракционной деятельности. На практике это вылилось в создание условий для осуществления линии халькизма. Начиная с середины 1978 г. чётко обозначилась тенденция на вытеснение из партийно – государ-ственного аппарата сторонников «Парчама», а впоследствии и на их физи-ческое уничтожение. Попутно экстремистское крыло «Халька» расправля-лось и с лидерами других политических группировок. Собственно, уже на первом заседании Политбюро ЦК НДПА и Революционного совета наметились две линии – линия Тараки – Амина и линия Б. Кармаля. Халькисты настаивали на немедленном проведении радикальнытх преобразований земельной реформы с конфискацией /без выкупа/ излишков земли крупных землевладельцев, ограничении влияния религиозных деятелей, светскости образования. Парчамисты же предлагали более гибкий и осторожный подход, особенно в том, что касается отношений с мусульманским духовенством, масштабов и темпов земельной реформы, не склонны были идти на меры, которые нарушали вековые обычаи населения страны /например, отмена калыма за невесту, введения совместного обучения юношей и девушек и т.п./. Весьма необдуманным считали они и введение красного флага как государственного флага страны. Впоследствии красный флаг был оставлен как знамя партии, а в качестве государственного флага был утверждён более традиционный чёрно – красно – зелёный флаг, соче-тание цветов которого было вполне приемлемо для афганского общества. Спустя семь месяцев после саурского взрыва потрясшего Афганистан, 4 – 7 декабря 1978 г. состоялся первый официальный визит афганской прави-тельственной делегации в СССР. Делегацию ДРА возглавляли Н.М. Тараки и Х. Амин. В ходе этого визита состоялись переговоры афганских лидеров с ведущими советскими политическими и государственными деятелями – Л.И. Брежневым, А.Н. Косыгиным, А.А. Громыко и др. Были подписаны важнейшие документы – Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудниче-стве между СССР и ДРА и соглашение об учреждении постоянной межпра-вительственной советско – афганской комиссии по экономическому сотруд-ничеству. Советский Союз, идя навстречу пожеланиям афганской стороны, изъявил готовность оказать ДРА содействие в разработке первого пятилет-него плана экономического и социального развития, что в скором времени стало реализовываться на практике. На протяжении более чем двух десятилетий, последовавших вслед за апрельским взрывом в Афганистане, в политических и научных кругах не утихают споры по поводу событий имевших место в те дни в Кабуле и в других афганских городах. Был ли этот взрыв, названный тогда же лиде- рами утверждавшегося в стране нового политического режима Саурской революцией, в действительности социальной революцией, вызванной в значительной мере чисто внутренними причинами? И если всё же это была революция, то каков был её характер? Или, может быть, события в Афганистане были инсперированы извне и представляли собой, так сказать, «социальную революцию в экспортном варианте»? А может быть это был типичный военный переворот, характерный для многих стран «третьего мира», отставших в своём политическом и социально – экономическом развитии, по просту, лишь облачённый в революционные, если не сказать в псевдореволюционные одежды? Мнения специалистов разнятся, они часто противоречивы и прямо противоположны друг другу. Попробуем всё же в них разобраться и дать соответствующую оценку. На Западе едва ли не сразу после апрельского переворота стали разда-ваться обвинения в адрес Советского Союза: дескать, нити случившегося в Кабуле заговора тянутся в Кремль. Схема упрёков была стандартной: Советы, руководствуясь своим широко разрекламированным принципом пролетарского интернационализма, создали в Кабуле «гнездо коммунистов», снабдили заговорщиков деньгами, оружием и подтолкнули их к свержению законной власти. Широкая пропагандистская кампания с использованием подобных стереотипов была развёрнута буквально через несколько дней после смены вывесок в кабульских кабинетах. Так, популярный американ-ский журнал «Тайм» в начале мая 1978 г. опубликовал корреспонденцию из Афганистана под весьма показательным заголовком: «Вслед за переворотом: Маркс и Аллах». Всё содержание этои небольшой публикации было призва-но убедить читателя в том, что случившееся в Кабуле – дело рук СССР. Вот типичный образец аргументации «Тайма»: «Москва стала первой столицей, признавшей режим Тараки. Советы, имеющие протяжённую границу с Афганистаном, были явно довольны». В короткой 150 – строчной статье трижды как бы ненароком упомянуто слово «советский», трижды – «комму-нистический», дважды – «Москва». Читатель, даже бегло пробегающий гла-зами текст, уже на подсознательном уровне воспринимал апрельские события с антисоветских позиций. Но, быть может, американцы писали правду? Быть может, революция действительно была экспортирована из – за Аму – Дарьи? Или поставим вопрос по – иному: когда же руководители Советского Союза перешли ту грань, за которой кончаются обычные добрососедские отношения двух суверенных государств и начинается вмешательство во внутренние дела? Внимательный анализ источников и документов относящихся к Афганистану той поры, как отечественных, так и зарубежных /прежде всего афганских/, а также свидетельства оставленные непосредственными участниками саур-ских событий – ветеранами НДПА, афганскими военными, нашими совет- никами и специалистами, дипломатами и сотрудниками спецслужб Афганистана и Советского Союза позволяют сделать следующий вывод: ни о каком прямом экспорте революции извне в Афганистан не может быть и речи. Более того, судя по словам многих людей, события, имевшие место 27 – 28 апреля 1978 г., явились полной неожиданностью для руководства советского посольства в Кабуле, что впоследствии некоторые наши журна-листы и эксперты использовали как повод обвинить тогдашнего посла в Афганистане А.М. Пузанова в незнании реальной обстановки /а что если бы знал и заранее доложил в Москву? Назвали бы его действия «вмешательст-вом»?/. Сам Пузанов вспоминал впоследствии, что с руководителями НДПА Тараки, Кармалем, Амином познакомился лишь после прихода их к власти: «До этого всякие встречи у нас были исключены... Мы не имели права давать хоть малейшие основания для обвинении в инспирировании антиправитель-ственной деяельности». Впрочем, серьёзные исследователи на Западе также скептически относятся к версии о «руке Москвы». Марк Урбан, военный корреспондент английскои газеты «Индепендент», пишет, что Советскии Союз знал очень немногое о готовящемся перевороте. «В отличие от других братских пар-тий, – заключает М. Урбан, – НДПА никогда не получала приглашений направить официальную делегацию на съезд КПСС в Москву. Вне сомнения, это делалось для поддержания хороших отношений с режимами Захир – шаха и Мохаммада Дауда». Самый крупный авторитет по Афганистану на Западе профессор Луи Дюпре также отрицает причастность Советского Союза к алрельскому взрыву. Ещё в 1977 г. он предупреждал: если Дауд не проведёт реформ, рево-люция станет неизбежной. Во многом с ним согласен и профессор из Фонда Карнеги С. Харрисон. Для подобных заявлений у западных учёных – историков и политологов имеются весьма веские основания. Афганистан к концу 70-х гг. ХХ века, по существу, оказался на обочине мирового исторического развития. Мир ушёл далеко вперёд, а афганское общество оставалось на феодальном или даже дофеодальном уровне. Интеллигенция, получившая образование за границей, понимала, что существующий режим тормозит развитие. Уязвлённая нацио-нальная гордость проявлялась в радикализации общества. В этом смысле апрельский взрыв 1978 г. – результат длительного процесса накопления социальной энергии внутри афганского общества. И всё – таки мы не можем сказать однозначно, что СССР не оказывал абсолютно никакого влияния на процесс вызревания революционного пере-ворота в Афганистане. Такое влияние оказывалось уже за счёт самого факта существования Советского Союза как социалистического государства, вели-кой мировой державы возглавляющей социалистическую систему в целом, влиятельного и могущественного соседа наконец. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что в Афганистане задолго до революции действовал весьма многочисленный отряд советских специалис-тов, и каких! Около 300 наших офицеров были советниками в афганских вооружённых силах в середине 70-х гг. ХХ века. Возглавлял военный советнический аппарат в те годы /1975 – 1979 гг./ в Афганистане генерал – лейтенант Л. Н.Горелов. По словам Льва Николаевича, никаких контактов с подпольными пар-тийными или какими – либо иными политическими организациями, нахо-дящимися под влиянием НДПА, у его офицеров не было и быть не могло. Более того, большинство советников пребывало в неведении относительно самого существования НДПА. Зато отношения с Дауд – ханом у руководства советнической миссии складывались самым превесходным образом. «Если хоть один волос упадёт с головы советского офицера, виновный поплатится своей жизнью» – говаривал афганский президент. До декабря 1979 г. наши офицеры передвигались по Афганистану без охраны, безоружными и всюду встречали радушный приём. М. Дауд чрезвычайно высоко ценил советскую военную помощь, воз-можности нашего оружия, выучку наших офицеров. «От ракет ПВО до шом-полов, – утверждает Л.Н. Горелов, – всё в вооружённых силах Афганистана было советским. Сотни людей, занимавших командные должности, прошли обучение в военных училищах и академиях СССР». Что касается Саурской революции, то по мнению Л.Н. Горелова проис-шедшие в Афганистане 27 – 30 апреля 1978 г. события представляли собой типичный военный переворот: «Да, я называю случившееся в Кабуле воен-ным переворотом, который нам, советским, кроме головной боли ничего не принёе, не дал никаких выгод». К настоящему времени подобную точку зрения разделяют многие и в первую очередь те, кто сам непесредственно побывал в те / и в последующие/ годы в Афганистане. Вот, к примеру, мнение другого генерала, ранее уже упоминавшегося мною К.М. Цаголова: «Убеждён, что в апрельские дни 1978 г. там произошёл военный переворот радикально настроенной части офицерства... Взятая власть носила анклавный характер». С ним соглашался и А.М. Бовин, – в те годы политический обозреватель газеты «Известия»: «Понятны добрые намерения тех, кто совершил военный переворот». В 80-е годы ХХ века люди, публично высказывающие нечто похожее, рисковали нарваться на неприятности, грубый оклик. Когда тот же Цаголов впервые обнародовал свою точку зрения в журнале «Огонёк» последова- ли протесты со стороны афганских официальных лиц, в результате чего
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.