28 апреля 1992 г. в Кабуле было сформировано временное правите-льство переходного периода во главе с известным религиозным, политичес-ким и общественным деятелем, профессором теологии Кабульского универ-ситета и главой почитаемого в Афганистане религиозного клана накшбандия Себгатуллой Моджаддеди. В это правительство наряду с представителями моджахедов и традиционного духовенства вошли также и некоторые члены прежнего кабинета. Афганистан провозглашался исламским государством, а день всупления моджахедов в Кабул был объявлен днём победы исламской революции. Вошедшие без боя в Кабул вооружённые отряды различных группиро-вок сразу же принялись делить город на сектора и зоны влияния. Первыми его хозяевами оказались крупнейший полевой командир Ахмад Шах Масуд, недавний соратник Наджибуллы генерал Абдуррашид Дустом и лидер ислам-ских радикалов Гулъбеддин Хекматьяр. Остальные группировки моджахедов были оттеснены во второй эшелон. В начале мая 1992 г. были сформированы новые органы власти – правительство во главе с С.Моджаддеди, Руководящий совет – подобие высшего законодательного органа, возглавляемый Бурхануддином Раббани, и Совет джихада, объединивший лидеров всех группировок. Функции пос-леднего оказались весьма расплывчатыми. Первые шаги новых властей сразу же обозначили вектор движения страны на новом этапе. Деятельность Партии Отечества была запрещена, генеральный секретарь этой партии и бывший президент Республики Афганистан Наджибулла пытался эмигрировать, но был задержан в аэро- порту и получил убежище в миссии ООН в Кабуле, где пребывал вплоть до сентября 1996 г., как говорили, усиленно штудируя Коран. Его партия, ещё недавно раздираемая фракционной борьбой, мгновенно распалась, безболез-ненно расставшись с «идеологией рабочего класса». Однако её лидеры и активисты не ушли в подполье и не стали эмигрантами, чтобы продолжать отстаивать марксистские принципы. Они перешли на службу к своим вче-рашним оппонентам: ортодоксальные марксисты из группировки «Хальк» стали служить лидеру исламских экстремистов Г. Хекматьяру, парчамисты разделились на сторонников Б.Раббани и генерала А.Дустома. Пришедшие к власти моджахеды распустили парламент, закрыли Кабульский университет, обязали женщин носить паранджу и уволили их из радио и телевидения, дипломатической службы, ряда других государствен-ных учреждений. В первые же дни Кабул был поделён на следующие зоны влияния: центральная, северная и восточная части города оказались под контролем А.Ш. Масуда, юго – западная попала в руки боевиков из Партии исламского единства Афганистана /ПИЕА/, южные окраины города были захвачены сторонниками Г.Хекматьяра. В одном из южных пригородов столицы – Чарасьябе расположилась его штаб – квартира. Контроль над районом столичного аэропорта поделили между собой отряды Масуда и Дустома. Остальные исламские группировки моджахедов опоздали к дележу города. Вскоре после вступления исламистов в Кабул в городе вспыхнули военные столкновения. Кто же вытупил в качестве основных участников нового конфликта? Это, главным образом, те, кто вёл джихад против «марксистского» режима НДПА и вошедших в 1979 г. в Афганистан советских войск. Наиболее круп-ная и влиятельная в стане так называемых «непримиримых» – ИПА во главе с Г. Хекматьяром, костяк которой составляли этнические пуштуны. Партия стояла на позициях исламского фундаментализма экстремистского толка. Её цель – создание в Афганистане исламской республики по типу соседнего Ирана. ИПА получала военную помощь и политическую поддержку со сто-роны Управления межведомственной разведки Пакистана и некоторых кру-гов иранского духовенства. Её сильнейший соперник – ИОА во главе с профессором Б. Раббани. Национальный состав этой организации – смешанный, ядро составляли таджики. В прошлом члены ИОА слыли исламскими фундаменталистами, но после падения режима НДПА они заняли более умеренные позиции, в некоторых вопросах близкие традиционалистам. Партия имела связи с Ираном и некоторыми странами Запада в которых наличествовали мусуль-манские общины. Третьей партией по влиянию в стане моджахедов являлся Исламский союз освобождения Афганистана /ИСОА/, возгавлявшийся Абдуррасулом Сайяфом. Этот союз состоял из пуштунов, проповедовал исламский фунда-ментализм ваххабитского толка, получал большую финансовую и иную помощь от Саудовской Аравии. В составе боевых отрядов Сайяфа было немало наёмников и добровольцев из ряда арабских стран. В числе группировок фундаменталистского толка действовала Исламская партия Афганистана Ю. Халеса /откололасъ в 1979 г. от партии Г. Хекматьяра/. Партия рекрутировалась из пуштунов и ориентировалась на Саудовскую Аравию. Была малочисленной и впоследствии снизила свою активность. Несколъко особняком стояли три партии умеренного, традиционалист-ского профиля практически не принимавшие участия в вооружённой борьбе. Это Национальный исламский фронт Афганистана /НИФА/ С.А. Гилани, лидера суфийского ордена кадирия. Он был близок бывшему королю М. Захир – шаху. Фронт поддерживал контакты с Западом. Далее следовал Национальный исламский фронт спасения Афганистана /НИФСА/ во главе с профессором С. Моджаддеди, влиятельным богословом, главой суфийского ордена накшбандия. Он тоже ориентировался на Запад и некоторые арабские страны. Наконец, Движение исламской революции Афганистана /ДИРА/, представляющее «партию мулл», пуштунских националистов. Лидер Движения – М.Н.Мухаммади. Члены всех указанных партий являлись суннитами. Две проиранские группировки – Партия исламского единства Афганистана /ПИЕА/ А.А. Мазари и Исламское движение Афганистана /ИДА/ аятоллы Мохсени – в отличие от «пешаварских» /пропакистанских/ партий были целиком на содержании иранского духовенства и не вели актив-ных боевых действий против режима НДПА и советских войск. Они действо-вали в центральной и западной частях страны и вышли на политическую аре-ну лишь с победой исламской революции 1992 г. Их члены – в основном хазарейцы. Обе партии представляли интересы афганских шиитов и своих иранских покровителей. Десятым участником афганского конфликта стало самое молодое Национальное исламское движение Афгнистана /НИДА/ во главе с генера-лом А. Дустомом, незадолго до победы исламской революций перешедшим на сторону моджахедов. Движение вобрало в себя немало деятелей прежнего кабульского режима времён президента Наджибуллы. Основной его состав –узбеки, таджики и хазарейцы. Все партии, кроме группировки Дустома, полу-чили представительство в высших органах власти. Между тем новый режим оказался далеко не монолитным как с идейной, так и организационной точек зрения,. В самой столице контроль правительства оказался весьма эфемер-ным. И хотя была создана правительственная армия на базе регулярных час-тей прежнего режима и вооружённых формирований Масуда, все группиров-ки сохранили свои боевые отряды, которые осуществляли военную и адми-нистративную власть в контролируемых ими районах. При этом не обходи-лось без вооружённых столкновений между ними, сопровождающимися большим числом жертв среди мирных жителей и разрушениями. Так, уже в августе 1992 г. в ходе ожесточённых боёв между моджахедами российское посольство было вынуждено покинуть Афганистан. Его территория была захвачена боевиками ПИЕА и разграблена. Одновременно были разрушены Национальный музей и Советский центр /науки и культуры/ – один из луч-ших архитектурных ансамблей столицы Афганистана. Власть кабульского правительства, которое в июне 1992 г. возглавил президент Б. Раббани, фактически не распространялась на провинции, ока-завшиеся под контролем отдельных военно – политических лидеров или коалиций полевых командиров. Образовались очаги региональной власти. Так, наиболее влиятельный из командиров Исламского общества Афганистана /ИОА/ генерал Масуд контролировал северо – восток страны, возглавлял Наблюдательный совет Севера и являлся губернатором провинции Тахар. Сн заявил о лояльности президенту Раббани, но проводил самостоятельную политику в зоне своего влияния. Лидер НИДА узбек Дустом, имевший звание генерала армии, контро-лировал четыре северные провинции, которыми управляли назначенные им губернаторы. Он не признавал центральную власть, имел собственные воору-жённые силы и политико – административную структуру, в том числе прави-тельство с резиденцией в Мазари – Шарифе. В этом городе разместились консульства России, Узбекистана, Туркмении, Пакистана, Ирана, а также Саудовской Аравии. Генерал Дустом обладал международными связями. Наиболее близкие отношения он поддерживал с этнически родственным Узбекистаном, оттуда, по всей видимости, получал военную и экономичес-кую помощь. Содержал дипломатическое представительство в Москве, не имеющее, впрочем, дипломатического статуса. Другой крупный центр региональной власти образовался в Герате, губернатор которого – Исмаил – хан контролировал пять западных провин-ций. Подобно Дустому, он имел собственные вооружённые формирования и административно – хозяйственную структуру. Он был лоялен президенту Раббани, однако в границах своей зоны проводил собственную политику. Поддерживал связи с Ираном и Туркменией. Весьма влиятельной фигурой в тот период был и лидер афганских исмаилитов С.М. Надири, в прошлом начальник отрядов милиции провин-ции Баглан. Он не зависел от Кабула и осуществлял свою власть в этой провинции. В других провинциях у власти также оказались полевые командиры, в большинстве своём не починявшиеся Кабулу, они возглавили так называе-мые советы джихада /в ряде мест руководящие советы/ и обзавелись титула-ми «вали» /губернатор/ или «амир» /правитель/. Они представляли собой уже новую политическую элиту, выросшую в годы войны и пришедшую на смену прежним этническим и племенным авторитетам. Например, в Кандагаре правил маулави Накиб Ахундзада /сторонник Б. Раббани/, в Кундузе – Рузи – хан, возглавлявший собственную группировку вахха-битов, в Нангархаре – Хаджи Кадир /сторонник Ю. Халеса/, в Хосте – Расул, бывший халькист. В ряде провинций власть делили коалиции полевых командиров, представляющие различные политические силы моджахедов. Эта власть базировалась не на их политическом, этническом или религиозном единстве, а на принципе «кто здесь сильней». Так, Фарах управлялся представителями Исмаил – хана, Хекматьяра и Гилани. В Пактии губернатор Д.Хакани был вынужден также сотрудничать с людьми Хекматьяра и Гилани. В Газни губернатор Кари Баба делил власть с командирами группировок Хекматьяра и Сайяфа. О легитимности местных правителей не могло быть и речи – власть утверждалась силой. При такой фрагментарности власти в Афганистане бессмысленно было говорить о восстановлении разрушенной войной национальной экономики, едином рынке, системе международных связей страны. Все хозяйственные связи были разорваны, автономизированы, хаотичны и неуправляемы. К концу лета 1992 г. сформировались две основные противостоящие друг другу коалиции – генерал Дустом с Масудом и Хекматьяр с Сайяфом. При этом шеф Масуда профессор Раббани с гордостью назвал Дустома «великим моджахедом», о чём, впрочем, впоследствии сожалел. Националь-ный состав обоих союзов свидетельствовал о размежевании сил по этничес-кому признаку – непуштуны /таджики, узбеки, хазарейцы и другие национа-льные меньшинства/ против пуштунов. В августе между ними начались вооружённые столкновения. Под давлением Хекматьяра генерал Дустом был вынужден отвести свои отряды от Кабула и отойти на север. Однако уже в декабре 1992 г. самолёты Дустома бомбили президентский дворец, обозна-чив, таким образом, наметившийся раскол в его коалиции. В этих столкно-вениях союзником Дустома оказались шииты из ПИЕА. Боевые действия в Кабуле были, вероятно, спровоцированы избранием Б. Раббани на Совете представителей народов и племён Афганистана президентом страны ещё на два года. Вслед за этим в течение 1993 г. происходила перегруппировка сил в стране, и к началу 1994 г. конфигурация коалиций моджахедов радикально изменилась. Генерал А. Дустом перешёл на сторону своего заклятого врага – лидера фундаменталистов Г. Хекматьяра. К ним окончательно присоедини-лась ПИЕА А.А. Мазари. Вместе с примкнувшим к ним лидером НИФСА С. Моджаддеди они сформировали Высший координационный совет спасе- ния Афганистана, который официально закрепил структуру нового альянса. Созданная коалиция начала ожесточённые столкновения с правительствен-ными войсками в Кабуле, сопровождаемые ракетным и артиллерийским обстрелом столицы. Боёв такой интенсивности не было даже в годы совет-ского военного присутствия в Афганистане. По данным печати, за первое полугодие 1994 г. в Кабуле и его окрестностях в результате вооружённых столкновений погибло четыре тысячи человек, ранено было более 20 тысяч. В лагере президента Б. Раббани тоже произошли изменения. Его союз-ником стал ИСОА, руководимьй фундаменталистом А. Сайяфом. К нему присоединилось также ИДА алтоллы Мохсени. Определённую симпатию к нему стал выказывать и глава исмаилитов Надири, который до этого поддер-живал генерала Дустома. Что касается других партий и группировок, то они открыто не афиши-ровали своих политических пристрастий к двум конфликтующим сторонам. Их позиции в конфликте определялись текущей конъюнктурой и менялись в зависимости от конкретной политической обстановки. Так, Гилани иногда склонялся к поддержке коалиции Хекматьяра, а Мухаммади и Халес чаще смотрели в сторону Раббани. Таким образом, их нейтралитет носил непосто-янный и достаточно условный характер. Возникает вполне резонный вопрос, чего же собственно не поделили между собой вчерашние союзники по исламскому джихаду, почему они повернули оружие друг против друга практически сразу после падения режима НДПА? Вряд ли можно согласиться с попытками некоторых аналитиков дока-зать, что в основе обострения внутреннего конфликта в Афганистане лежали традиционные националькые противоречия между пуштунами и непуштуна-ми, что конфликт между Г. Хекматьяром и Б. Раббани олицетворяет борьбу за власть между пуштунами и таджиками, хотя и отрицать наличие национа-льного момента было бы, по меньшей мере, легкомысленно. Об этом говорят многие факты, Так, среди участников и союзников движений обоих лидеров представлены другие этносы – хазарейцы, узбеки, белуджи и прочие. Характерно было и их отношение к таджикским бененцам на территории Афганистана: таджик Раббани стремился вернуть их на родину и содейство-вать /по крайней мере на словах/ мирному решению таджикского конфликта, пуштун Хекматьяр пытался разыграть «таджикскую карту», активно участ-вовал в вооружённой борьбе таджикской исламской оппозиции, мечтал уста-новить своё влияние в Таджикистане путём экспорта идей исламского зкст-ремизма. Отнюдь не решаюшую роль играли и идейные разногласия между дву-мя лидерами. Они, конечно, были, и довольно существенные – исламский радикализм Г. Хекматьяра противостоял умеренному традиционализму Б. Раббани. Но эти разногласия как бы скрывались в тени, иначе как можно объяснить столь парадоксальный, на первый взгляд, союз исламского ради-кала Хекматьяра с бывшим коммунистом Дустомом и ортодоксальными халькистами. В союзниках Раббани, в свою очередь, числился исламский фундаменталист ваххабитского толка Сайяф, да и на службе у него также оказалось немало военных и партийных деятелей прежнего режима. Значит, на первом плане – личные амбиции, в жертву которым прино-сились интересы народа и страны. Именно поэтому шли в ход любые сред-ства, попирались любые принципы и человеческие ценности во имя одной цели – обладание безраздельной, абсолютной властью. Но двоим нет места в президентском кресле. Где же выход? Искать компромисс? Было немало попыток его достичь. В мае 1993 г. главные герои афганской драмы собрались в Джелалабаде, где попытались мирно перераспределить роли. Однако споры вокруг министерских постов зашли так далеко, что грозили вылиться в крупное вооружённое столкнове-ние. И тогда губернатор провинции Нангархар Хаджи Кадир /сторонник Ю. Халеса,/ окружил войсками место сбора «отцов джихада» и заявил, что не выпустит ни одного из них, пока не будет найдено приемлемое решение. Угроза подействовала, и было сформировано новое правительство во главе с премьер – министром Г. Хекматьяром, в котором каждая группировка получила места в соответствии со своим политическим и военным влиянием. Но и оно не оказалось дееспособным, ибо Хекматьяр остался в своей рези-денции в Чарасьябе, отказавшись переехать в Кабул, и тем самым саботиро-вал деятельность возглавляемого им правительства. Более того, он возобно-вил ракетные обстрелы Кабула. Следующий, ещё менее удачный шаг был сделан в июле 1994 г. Гератский губернатор Исмаил – хан предложил созвать в Герате конферен-цию лидеров джихада для последующего созыва Лойя джирги. Однако сос-тоявшуюся встречу проигнорировал Хекматьяр, утверждая, что там собрали-сь лишь сторонники Раббани. Он, в частности, сослался на то, что на встречу не был приглашён генерал Дустом /он не был участником джихада/. Тем не менее в Кабуле была сформирована комиссия во главе с Н. Мухаммади и его заместигелем Сайяфом для подготовки заседаний Лойя джирги. Однако рабо-та комиссии была сорвана возобновившимися вооружёнными столкновения-ми в столице.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.