Лекции по философии и культуре. Философия как философская проблема, страница 8

Попытаться классифицировать различные науки возможно в двояком смысле. Мы можем дать определение науки с точки зрения онтологической и с точки зрения методологической. В первом случае сущность науки определяется исходя из ее предмета. Во втором — из ее методологии и логической структуры. Первая точка зрения, онтологическая, преобладала в античной и средневековой философии. Вторая, методологическая, точка зрения проявилась и весьма поддерживалась в философии Нового времени. Можно сказать, что появление такой точки зрения и знаменовало начало философии Нового времени. Мы находим ее в первом методологическом трактате Декарта “Regulae ad directionem ingenii” (“Правила для руководства ума”), в котором он говорит о строгом монизме науки. “Все науки, взятые вместе, — утверждает он, — идентичны человеческой мудрости, которая всегда остается одной и той же, и хотя и прилагается к различным предметам, испытывает видоизменения не большие, чем солнечный свет от разнообразия вещей, которые он освещает...”12.

Если мы принимаем точку зрения Декарта, то, без сомнения, уже нельзя говорить о непроходимой пропасти, разделяющей историю и все остальные науки. Ибо здесь мы имеем не только общность предмета, но и общность логических построений. Но эта общность логики тем не менее должна быть нами отвергнута. Это есть общность функции, но не предмета или субстанции13. История использует в своих целях и концепции, и логические суждения. Поближе подойти к истине она пытается с их помощью. Если судить только с этой точки зрения, то между историей и другими науками нет ни малейшего различия, и этим история разительно отличается от искусства, с которым ее можно сравнивать в другом отношении14. Однако Вильгельм Виндельбанд в своем докладе “Geschichte und Naturwissen-schaft” (“История и естествознание”) утверждает, что между этими двумя формами знания — историей и наукой — существует фундаментальное различие. Одна из них направлена в сторону универсального, а другая — в сторону индивидуального. Одну из них он называет “номотетической”, а другую — “иди-ографической”. Первая занята поисками общих законов, последняя же описывает отдельные факты.

Вряд ли можно полностью согласиться с этим утверждением Виндельбанда, если поразмыслить над логической стороной обсуждаемой проблемы. Ведь каждая концепция и суждение несут в себе и всеобщее, и индивидуальное начало. Они m срабатываются как общие положения и правила, которые однако, могут применяться и в каком-то отдельном или специальном случае. царстве наук, господствовала почти неограниченно и абсолютно. Но это положение скоро должно измениться. Мы уже в состоянии почувствовать приближение нового идеала знания. Через 100 лет, предсказывает Дидро, биология одержит победу над геометрией. И 100 лет спустя появился труд Дарвина о происхождении видов.

Теперь возникла совсем другая концепция науки, отличная от тех, которые были разработаны учеными XVIII в. в трудах по классической физике. Отныне даже естествознание в целом уже не могло рассматриваться как некое нерушимое, абсолютное целое. Вне всяких сомнений, мы имеем здесь дело с явлением неожиданным, скачкообразным. В самом деле, можно и должно использовать математические теории и математические методы даже в области биологии. По всей видимости, в современной биологии мы и встречаемся со все увеличивающимся использованием методов и теорий, которые оперируют количественными величинами. В разрешении проблем биологии, например проблем, связанных с наследственностью, важную роль играет статистика. Мы в такой же мере стремимся к познанию законов биологии, как и к познанию законов физики. В этом отношении существует, по-видимому, совершенная преемственность. Тем не менее очевидно, что в биологии появились новые специфические теории, которые отсутствуют в классической физике. Я полагаю, что современный витализм, как он интерпретировался философами, подобными Дришу, и такими биологами, как Я. фон Икскюль и другими, заблуждался, когда поддерживал теорию, согласно которой для объяснения биологического феномена мы обязательно должны предположить существование некоей новой силы, нового принципа — принципа витальности, отличного от начал физики и химии'7.