Если угодно, тема псевдознания - это своего рода эмпирико-практический уровень методологического самосознания науки. Проблема псевдознания возникает, когда ученые практически, т.е. в реальной познавательной практике, не могут отличить знание от псевдознания, опираясь на действующий методологический инструментарий. Очевидно, что возникновение такого рода ситуаций характерно для более или менее кризисных этапов в развитии науки. Так, в свое время поиск критериев демаркации науки и метафизики был стимулирован трудностями, возникшими в процессе перехода теоретического естествознания от классики к неклассическим формам. Возникшая здесь проблема псевдознания ("псевдознания" в виде элементов теоретических конструкций, не соотносимых с опытом непосредственно), с одной стороны, отражала смену определенных внутринаучных представлений ученых, в частности, о статусе теоретического знания, а с другой, ориентировала методологию на поиск соответствующих критериев. И хотя в ходе этих поисков универсальный критерий демаркации методологией найден не был, все же не без помощи методологии в конце концов ученые разобрались с соответствующими конструкциями и определили их научный статус. К тому времени, однако, проблематика псевдознания сместилась уже в иную область.
И сегодня, я думаю, уместным будет поставить вопрос так: что, собственно, так уж волнует нас теперь в теме лженаучного знания? Вряд ли тот ущерб, который псевдонаука непосредственно наносит гносеологической стороне подлинной научно-познавательной деятельности. Ведь на самом деле мало на кого из реально работающих сегодня ученых могут произвести серьезное впечатление (и в идейно-содержательном, и методологическом планах), скажем, биофизические и математические конструкции, лежащие в основе гороскопа, или, скажем, методика социологического опроса, лежащая в основе рейтинга "раскручиваемого" политика. Истинную цену всему этому ученые в рамках своей компетенции хорошо знают. Правда, оговорюсь: я имею в виду влияние, которое эти псевдонаучные конструкции оказывают на соответствующую профессиональную деятельность ученых, а не персональные увлечения. Впрочем, в любом случае отвлекаемый от науки интеллектуальный ресурс не столь уж велик (а иногда такого рода увлечения могут быть даже и полезными для индивидуального научного творчества: когда бы мы знали, из какого сора растут научные идеи...).
Значительно большего внимания заслуживает ущерб, который псевдонаука наносит общественному, социальному и культурному статусу науки - социальной репутации науки и культурному авторитету научного познания. Но и здесь, очевидно, необходимы уточнения, чтобы добраться до истоков действительно серьезной проблематики. Плохо, конечно, когда обществу под видом научных знаний предлагаются представления, к науке отношения не имеющие. Но надо признать, что ничего необычайного в этой ситуации нет, как нет в ней никакой особой философской глубины. С тех пор как наука стала делом социально признанным, ее именем пользуются далеко не только ученые, а за последствия этого пользования зачастую приходится расплачиваться и подлинной науке. И если в этой ситуации есть сегодня нечто новое, привлекающее внимание, то заключается это новое, пожалуй, лишь в следующем: как бы ни возмущалась сегодня подлинная наука, как бы громко ни предупреждала общество по поводу псевдонаучности тех или иных конструкций, общество теперь отнюдь не склонно принимать такого рода предупреждения как руководство к прямому действию.
У общества явно обнаружился свой собственный взгляд на этот счет, и считается оно с научными оценками псевдознания только в той мере, в какой оно само считает их уместными. Вот этот поворот темы, как мне представляется, и приближает нас к действительному источнику беспокойства по поводу нынешнего бума псевдонаук, а тем самым к реальной проблеме, имеющей также и философское измерение.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.