Философия как уникальный феномен культуры, страница 8

смогли воспринять, критически переработать и развить все имевшиеся в тот период знания- Как отмечает Дж. Бернал:

«Они восприняли эти знания и, благодаря глубокому собствен­ному интересу и разуму превратили их в нечто и более про­стое и более абстрактное, и более рациональное. Со времени древних греков и до наших дней эта нить знания уже не пре­рывалась»". В силу этого факта, а не по чьему-то личному предпочтению древнегреческая духовная культура, филосо­фия воспринимаются каждой новой исторической эпохой как «далекая родина». Как известно, так их впервые назвали гени­альные творцы европейского Возрождения, но это остается ис­тинным и для последующих поколений и эпох. В XX веке это повторил Б. Расеел: «Говоря серьезно, вся западная филосо­фия есть греческая философия»12.

Человеку, претендующему на мышление лидера, стоит учесть признание нашего современника известного американ­ского ученого-логика и методолога науки - Т. Куна: «Каждая цивилизация, о которой сохранились документальные сведе­ния, обладала техникой, искусством, религией, политической системой, законами и так далее. Во многих случаях эти аспек­ты цивилизаций были развиты также как и в нашей цивилиза­ции. Но только цивилизация, которая берет свое начало в куль­туре древних эллинов, обладает наукой, действительно вышед­шей из зачаточного состояния. Ведь основной объем научного знания является результатом работы европейских ученых в последние четыре века. Ни в одном другом месте, ни в одно другое время не были основаны специальные сообщества, ко­торые были бы так продуктивны в научном отношении»'3. Сила и мощь такой продуктивности - в изначальном, органи­ческом союзе философии и науки.

Теперь возвратимся к главному предмету разговора и сде­лаем некоторые выводы.

Расширительное толкование философии не есть соб­ственное аутентичное ее определение. Оно было и остается

^См. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956. с.95. ^См. Рассел Б. Мудрость Запада. М., 1998, с.26. Кун Т. Структура научных революций. М., 977. с.220.

37


только толкованием, одним из «ликов» философии в конкрет­ных исторических обстоятельствах, хотя и сыгравших во мно­гом прогрессивную, консолидирующую направляющую роль для специального, частного научного знания.

Появление такого «лика» философии не изменило главно­го, основного мнения - что философия была изначально и ос­талась уникальным родом человеческого знания, знанием о «всеобщем», познанием Универсума как целого. «Высвечива­ние» через «рацио» (разум) вопросов и проблем, имеющих универсальный характер, и их теоретическая формулировка, языковое описание и трансляция от поколения к поколению есть главная задача философии. Ее решение в жизни каждой эпохи параллельно сопровождалось многочисленными уси­лиями многочисленных мыслителей различных стран по разъяснению и разрешению именно таких вопросов и проблем и философия все больше приобретала черты духовно-практи­ческого феномена. Философия не только объясняла мир, но и побуждала к конкретному действию. Поэтому она всегда игра­ла в обществе, в его духовной жизни очень активную роль с постоянно расширяющимися функциями.

Но при этом философия как система знаний о явлениях, отношениях и связях всеобщего уровня проявления в объ­ектном смысле всегда сохраняла принципиальную стабиль­ность. Это так, потому что каждая новая эпоха, каждое новое поколение людей всегда встречается с теми же самыми вопро­сами, отношениями, связями, которые и составляют предмет философии («мир - человек», «бытие - небытие», «истина - заблуждение», «свобода ~ необходимость», «личность - го­сударство», «я» и «не я», «абсолютное - относительное» и т. д.). И каждая личность, приобщаясь к этому осмыслению именно через философию, утверждается в мире как сознатель­ное, моральное и эстетически чуткое существо. Как отмечал Н. А. Бердяев (1874-1948), «философия всегда была прорывом из бессмысленного эмпирического, принуждающего и насилу­ющего нас со всех сторон мира к миру смысла»'4. Разумеется,

Бердяев Н. А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения /Философия свободного духа. М. 1994. с.232-233.

38