История понятия гражданского общества в раннесовременную эпоху и теоретический синтез, страница 38

С другой стороны, современность модели зависит от того, какую интерпретацию получают термины «консенсус», «убеждение», «солидарность» и «влияние». Отталкиваясь от Дюркгейма, Парсонс не может не сознавать различия между традиционной и современной солидарностью. В некоторых случаях солидарность, достигаемая посредством консенсуса, отождествляется непосредственно с идеальным типом добровольной ассоциации⁴³. Но Парсонс отмечает важность и еще одного типа солидарности, солидарности типа Gemeinschaft— «взаимоотношений диффузной солидарности», основанной на «общей принадлежности»⁴⁴. Таким образом, данные две модели соответствуют: 1) достижению солидарности через обсуждение и рассмотрение вопросов индивидами, по своему свободному выбору участвующими в ассоциации, 2) выработке консенсуса между индивидами на основе изначально заданной диффузной солидарности, не подвергаемой сомнениям или тематизации. К сожалению, ключевая концепция влияния имеет тенденцию подчинять первую модель второй, обеими же ими пользуются, поочередно принимая то одну, то другую в качестве основания для приобретения влияния.

Концепции влияния принадлежит основная структурная роль в парсонсовской теории обособления социетального сообщества. Влияние, наряду с деньгами, властью и ценностными ориентациями, является одним из четырех обобщенных символических посредников взаимообмена, замещающих собой отношения прямых переговоров или «бартера» в четырех подсистемах, регулируя их внутренние связи, равно как и их обмен друг с другом⁴⁵. Хотя в утверждении исторических процессов эволюции форм деятельности, регулируемых через посредников, Парсонс не столь настойчив, как Никлас Луман, однако и его теория позволяет сделать вывод о том, что свое истинное значение такие посредники обретают именно в современных дифференцированных обществах, созданию которых они способствуют. Между тем в подходе Парсонса к современному характеру влияния, рассматриваемого в качестве посредника, наличествуют три не нашедшие своего разрешения тенденции. Во-первых, аналогия с деньгами и властью и мысль о том, что влияние находится в отношении полной взаимозаменяемости с любым другим из посредников, содержат указание на современный принцип интеграции, сводящий коммуникацию к генерации и приему кодов, а действия — к адаптации к взаимоотношениям, устанавливаемым «за спиной у действующих субъектов». Эта концепция не способна обосновать различие между организационными принципами социетального сообщества, с одной стороны, и аналогичными принципами экономики и государственного устройства, с другой, а к интеграции через солидарность она относится как к разновидности контроля⁴⁶. Во-вторых, довод о том, что влияние «должно осуществляться через убеждение... в том смысле, что объект убеждения должен быть приведен к мысли, что если он примет подсказываемое ему решение, то это будет соответствовать интересам коллективной системы, с которой солидарен и он сам, и тот, кто его убеждает»⁴⁷, является признаком специфически современной модели, хотя и принципиально отличной от денег и власти. Это отличие точно подмечено в мысли о том, что если деньги и власть функционируют как посредники, изменяя ситуацию, в которой находятся действующие субъекты, то влияние (равно как и ценностная ориентация) функционирует как посредник через воздействие одного человека на намерения другого⁴⁸. И последнее, Парсонс, не придя ни к какому решению по поводу того, в чем именно состоит роль влияния как «генерализированного средства убеждения»⁴⁹, вместе с тем явно склоняется к мнению, что все дело здесь не во «внутренней» достоверности аргументации влиятельных личностей, а в их репутации и престиже. Здесь данная модель легко может превратиться в модель традиционной интеграции действия, если только не уточнить более последовательно, чем у Парсонса, что с точки зрения сформулированных выше проблем сами основания репутации личности должны быть доступны для аргументированной защиты и критики. Хотя Парсонсу была не чужда подобная мысль⁵⁰, она несовместима с другой его мыслью — о том, что способность одного человека влиять на другого коренится в области диффузной солидарности, солидарности типа Gemeinschaft.