История понятия гражданского общества в раннесовременную эпоху и теоретический синтез, страница 2

Вследствие этого понятие politikekoinoniaотличалось парадоксальностью. Этим термином обозначали одновременно и определенное одно koinoniaв ряду многих, и koinoniaкак некое целое, части которого находятся вне его. Ключом к разрешению данного парадокса являлось то, что у греков отсутствовало второе различие: между обществом и сообществом. Как общее понятие koinoniaслужило для обозначения всех видов ассоциаций, независимо от того, насколько сплоченный, интенсивный и личностный характер носили взаимоотношения в рамках каждой из них. Применительно к понятию politikekoinoniaэто означало, что последнее заведомо включало в себя все многообразие ассоциаций, групп и форм взаимодействия; отсюда сходство его с современным понятием «общества». Но и многообразие, и различия оказались составными частями модели, предполагавшей существование монолитной организации граждан, способных к полному единству действий, — а это ближе к нашему пониманию «сообщества», «сообщества обществ» («community of societies»). Politikekoinoniaпредставляло собой — по крайней мере в теории — уникальный коллектив, некую целостную организацию, объединенную общими целями, в основе которых лежало единство этоса. Участие всех граждан в «господстве и подчинении» представляло собой относительно незначительную теоретическую проблему, так как предполагало наличие единства целей, вытекающего из единого образа жизни⁴.

В том, что описанные представления Аристотеля являются идеализированными, не приходится сомневаться⁵. Но для нас важно, что именно это понятие положило начало традиции политической философии. Римский аналог politikekoinonia — societascivilis — мы оставляем здесь без внимания, ибо, насколько мы можем судить, в сочинениях римлян данному понятию принадлежит лишь второстепенная роль. Более значимыми являлись средневековые латинские адаптации рассматриваемого понятия, последовавшие за переводами сочинений Аристотеля Вильемом из Мербеке и Леонардо Бруни. Хотя в ряде ранних интерпретаций, авторство которых принадлежало Альберту Великому и Фоме Аквинскому, наблюдалась тенденция ограничить понятие societascivilisобозначением средневекового города-государства (ближайшего аналога античного полиса)⁶,столь корректное употребление данного термина не прижилось — вероятно, в силу того, что исконно греческое понятие распространялось также и на следующий уровень — уровень верховной власти. Лишь в Италии городагосударства приблизились к полному суверенитету, но и это был суверенитет defacto, а не dejure. В результате, когда введенное греками понятие стали широко использовать, то в различных источниках появился термин societascivilissiverespublica*⁷, которым обозначали все — от феодального уклада, предполагающего наличие множества разрозненных суверенных сообществ (наследственных владений, корпоративных объединений, самоуправляющихся городов), до средневековых царств и империй. Незаметно столь расширительное толкование термина породило такую степень плюрализации изначального понятия, что его уже едва ли можно было снова собрать в единое целое под знаменем идеи некоего организованного коллективного целого, такого, скажем, как respublicaChristiana**.

Второй понятийный сдвиг, теперь уже в сторону дуализации, проявился в момент одновременного возрождения монархической автономии и публичного права, благодаря чему возникло намерение (надо сказать, неосуществимое) приспособить старинную идею республики (которую отождествляли с societascivilis) к Ständestaat*** с целью обеспечения равновесия между новыми полномочиями монарха и силой организованных корпоративных сословий, объединивших в своих рядах всех тех, кто обладал властью и определенным статусом в феодальном обществе. Однако, как неустанно подчеркивает Отто Бруннер⁸, речь в данном случае шла не о разделении на государство и общество; гражданское или политическое общество понималось здесь как дуалистическая организация самого государства: с одной стороны, «государь», с другой — «страна», «народ», «нация» (на деле, под каждым из этих терминов понимались привилегированные сословия). Если согласиться с утверждением Маркса в 1843 г. о том, что старое корпоративное общество было непосредственно политическим, тогда в эпоху, предшествующую абсолютизму, понятие гражданского общества, по крайней мере в этом смысле, соответствовало своему прообразу — греческому politikekoinonia(несмотря на огромные различия, имеющиеся между двумя рассматриваемыми общественными формациями).