Современное австраловедение: библиографический очерк, страница 2

Приблизительно до 80-х годов прошлого века этнографические описания австралийских туземцев имели, по большей части, характер случайных сообщений, составлявшихся без специальной научной цели, случайными наблюдателями, путешественниками, реже — миссионерами, правительственными служащими. Не говоря о научной методологии, этим наблюдателям недоставало, по большей части, живого понимания туземной жизни, недоставало желания и способности проникнуть во внутренний характер социальной жизни австралийцев, в их психологию, верования. В лучшем случае, эти наблюдатели давали правильное изображение внешнего быта туземцев, но основы социальной организации, духовная жизнь австралийцев — оставались им недоступными. Отсюда получались ошибочные выводы, переходившие затем на страницы общих этнологических работ, — выводы об отсутствии якобы у австралийцев всякой социальной организации, власти, всякой религии и т.д. Мы можем не останавливаться на литературе этого периода, ограничившись упоминанием более значительных и ценных описаний: Беннетта[2], Дж. Грея[3], Бэкхауза[4], Эйра[5], Ридли[6], Форреста[7], Брау-Смита[8], Дж. Тэплина[9], ряда авторов в коллективном труде под редакцией Вудса[10], затем Досона[11], Фрэзера[12].

Последние названные автора, и еще более Кёрр[13], составляют уже переход к новой эпохе в австраловедении. Случайный наблюдатель постепенно сменяется специалистом-исследователем, хотя бы и любителем. Он ставит перед собой известные общие вопросы, старается понять социальную, духовную жизнь туземцев. Новая эпоха открывается книгою Файсона и Хауитта (Fison and Howitt) «Kamilaroi and Kurnai», 1880. Авторы испытали огромное научное влияние Моргана и его школы, и применение методологии Моргана к изучению социальных отношений австралийцев показало последние с совершенно новой стороны: была впервые открыта — или, по крайней мере, точно описана — своеобразная система родства и брачных порядков у австралийцев, дававшая, казалось, сильное подкрепление господствовавшей в те годы теории развития брачных форм: напр., гипотетический «групповой брак», как будто, становился неоспоримым фактом. Это не могло, в свою очередь, не повысить интереса к изучению австралийцев.

Влияние школы Моргана не ограничилось этой книгой, оно продолжало сказываться и на работах других исследователей. Но и вообще, наступившее с 70-х годов оживление в разработке вопросов этнологии заметно отразилось на полевой работе в Австралии. Интерес к австралийской культуре сильно возрос, и с конца столетия появляется ряд научных монографических описаний отдельных племен и этнических районов.

Но это же влияние теоретической мысли имело и отрицательную сторону, ибо оно обусловило некоторую односторонность в наблюдениях. Напр., хозяйство, экономические отношения, материальная культура австралийцев очень часто оставались мало или вовсе не исследованными. Даже больше: самые факты подчас получали неправильное освещение под влиянием определенных научных теорий.

К сожалению, за это время многие области уже были потеряны для исследования. Южное и юго-восточное побережье материка, вся Виктория, прибрежные области востока и запада были заселены европейскими колонистами, туземное население этих областей было частью истреблено, частью вытеснено в менее благоприятные для житья местности, частью же было «цивилизовано», т. е. подверглось развращающему влиянию принесенной авантюристами-поселенцами полукультуры. Незатронутые или слабо затронутые европейским влиянием племена сохранились до настоящего времени только в трудно доступных внутренних областях материка, степных и пустынных, и в тропической области севера.