Современное австраловедение: библиографический очерк, страница 16

Наконец, этой же проблеме посвящена статья В. Вундта[73], в которой автор старается доказать, что австралийские классы суть по происхождению культовые организации, экзогамную же роль они стали выполнять только позже. Вундт вообще протестует против объяснения происхождения всякого рода общественных форм из сознательных намерений и планов их создателей, — в чем он, конечно, совершенно прав. Подобно подавляющему большинству исследователей, Вундт признает, что классы возникли гораздо позже фратрий, а также и позже, чем тотематические группы, — что, может быть, тоже справедливо. Он говорит, далее, о возникновении экзогамии (в Австралии и вообще), причем корни ее он видит, — здесь он близок к Вестермарку, — в том биологическом факте, что лица, стоящие в разной степени близости друг к другу (члены семьи, рода, племени, чужепленники) обладают взаимно разной степенью половой привлекательности, и эта степень наиболее велика в средней сфере: между лицами не слишком близкими, и не слишком чужими: внутри своего племени, но не в своем роде.

Формы общественной связи, более широкие, чем семейно-родственные, изучались меньше. Зато здесь мы имеем две ценные работы, Уилера и Кнабенханса.

Книга Уилера[74] посвящена главным образом явлениям из области «международного права» у австралийцев. Автор устанавливает отличительные признаки племени, как социальной единицы, и рассматривает его внутреннюю организацию, а особенно формы межплеменных отношений. Он показывает, что в этой последней области существуют весьма определенные нормы, общепризнанные обычаи, регулирующие отношения между племенами, как и внутри племени. Нормальным состоянием является мир, а не война между племенами, но и война имеет свои установленные правила, подчинена известным нормам; война является лишь менее обычным способом разрешения споров и ссор, и никогда не служит целям завоевания.

Работа Кнабенханса[75], построенная по образцу книги Малиновского (сопоставление всех однородных показаний и обобщение их), посвящена разбору структуры основной социальной единицы австралийского общества — «локальной группы». Автор находит, что в этих маленьких общинах уже существуют элементы социального неравенства, хотя последнее еще невелико. На основе этого неравенства развилась и известная организация власти: вожди, совет стариков; однако эта организация власти скорее демократическая, чем автократическая или аристократическая. Эту прекрасную в общем книгу очень портит неудачная терминология, свидетельствующая, к сожалению, и о теоретических дефектах взглядов автора: он все время говорит о «государстве», «политической организации», «политической единице» в Австралии, и делает это вполне сознательно, находя у австралийцев подлинные начатки государственной организации. Если отвлечься от этой терминологии, неприемлемой не только для марксиста, но и вообще для человека, относящегося серьезно к историческим категориям, — то книга Кнабенханса окажется очень ценной. Напрасно только автор ее пытается связать свои выводы с схемой Гребнера, которая здесь совершенно ни при чем.

6

На грани явлений социальной и религиозной жизни  стоят тотемические явления в Австралии, которые привлекают особый интерес исследователей. Большинство авторов, писавших об этом предмете, пытались на примере австралийского тотемизма решить вообще тотемическую проблему: таковы Фрэзер, Лэнг, Дюркгейм, Рохейм. Другие ставили себе более узкую задачу, — изучить тотемические явления в Австралии, не ставя вопрос о тотемизме во всей широте: Вундт, Браун, Фаттер.