Лекции по философии и культуре. Философия как философская проблема

Эрнст Кассирер

Лекции по философии и культуре

Философия как философская проблема

Я желал бы поговорить с вами о природе, идее и задачах философии. Эта тема представляется весьма спорной и неожиданной, если принять во внимание всю торжественность сегодняшней церемонии и ограниченность предоставленного мне времени. Представитель определенной области знания в начале своей новой академической карьеры вряд ли предпочел бы подобный подход. Он постарался бы ввести своих слушателей in medias res¹', избрав конкретную проблему, которую и осветил бы с позиций своей науки. Но, по-видимому, роковым для философии моментом является то, что ей противопоказана всякая сугубая конкретность и определенность. Оказывается, что во всех направлениях, которыми движутся философские разработки частных вопросов, во всем неограниченном изобилии и разнообразии этих проблем философия вновь и вновь возвращается к главной и основной своей проблеме, а именно к тому, чем она является и чем занимается.

И пока мы не уясним для себя этот основной вопрос, философия вообще не в состоянии будет куда-либо продвигаться:

она не сможет развиваться, если со всей ясностью и решительностью не определит свою цель. Ибо именно в этом заключается различие между интеллектуальными установками философии и специальных дисциплин: интерпретация тематики последних ясно и просто определена самими предметами этих дисциплин. Предметы физики, биологии, истории или другой гуманитарной науки требуют для своего изучения определенной интерпретации и в каком-то смысле определенного метода. Предмет же философии не столь ясен, чтобы в его границах философия могла свободно ориентироваться и на который могла бы указать как на свое конкретное и неотъемлемое

•падение. Великие создатели философских систем, великие представители различных философских школ различаются не пько методами, которым следовали, но в первую очередь исходными положениями. В этом выборе и проявляется глупая проблематичность философии как науки.

Идея философии снова и снова проявляется как философская проблема, которая сама по себе никогда не разрешится, но всегда будет обновляться в бесконечном диалектическом процессе человеческого мышления. Сегодня мы находимся в середине этого движения. Более двух тысячелетий назад классическая греческая философия признала эту проблему и постаралась ясно и определенно ее очертить. Я не в состоянии дать здесь полную картину этого процесса; я могу лишь указать на некоторые его стадии, сделать попытку прояснить то, в чем я вижу задачу философии, а также то, каким образом эта задача, как мне кажется, исходя из моих взглядов и убеждений, может быть разрешена. С самого начала мы со всей ясностью видим противостояние двух направлений философского мышления и философского вопрошания. Невозможно дать им более четкое и впечатляющее описание, чем это сделал Гёте в великолепных характеристиках Платона и Аристотеля в своих “Материалах по истории учения о цвете” (“Materialien zur Geschichte der Farbenlehre”). Гёте писал: “Платон соотносится с миром как некий блаженный дух, которому иногда доставляет удовольствие побыть в нем какое-то время. Его не столько заботит то, как понять тот мир, ибо он уже включил его в себя, сколько то, каким образом возможно сойтись с ним по-дружески, каковой способ кажется ему наиболее желательным. Он проникает в его глубины более для того, чтобы наполнить их собственным бытием, нежели для того, чтобы исследовать эти глубины. Он страстно стремится вверх для того, чтобы снова стать частью истоков этого мира. Наоборот, Аристотель приходит в мир как человек, как архитектор. Все его существо находится только здесь, только здесь он может действовать и творить. Он исследует землю, но исследует ее для того, чтобы заложить в ней фундамент... Он возводит здание огромных размеров, доставая строительные материалы отовсюду, подгоняет их, громоздит их друг на друга, сам взбираясь на вершину этого правильной пирамидальной формы строения. Платон же, подобно обелиску, некоей пламенеющей вершине, устремляется в небеса. Когда появляются два таких мужа, которые словно бы разделяют между собой все человеческие качества, воплощая в себе и их великолепие, и их непроницаемость,.. отсюда следует то, что мир... вынужден признать или того, или другого своим господином, учителем и руководителем”¹.

Это разделение, которое нашло свое первое классическое воплощение в Платоне и Аристотеле, затем проходит через всю историю философии. По большей части им определяются те типичные классические оппозиции, которые мы по привычке называем на традиционном академическом языке как оппозиции идеализма и реализма, рационализма и эмпиризма. Снова и снова в процессе системного развития и расширения философского мышления мы сталкиваемся с этими двумя противоположными друг другу тенденциями. Философия стремится быть реальной, истинной, целостной наукой. Это устремление всей системы, это концептуальное томление, по всей видимости, требует себе разрешения в абсолютном единстве, в единстве бытия и в единстве знания. Но это единство цели никоим образом не зависит от непосредственной целостности ее бытия самой по себе и от ее умозрительной структуры. Оно наличествует как данность, постоянно управляемая двумя противоположными естественными импульсами. Оба эти начала соединены почти в каждом великом мыслителе, их работу Фауст прозревает в себе самом: