С появлением подобных интерпретаций предустановлений и значения философии она претерпевает решительные изменения. Она более не стремится к увеличению субстанции познания как таковой, к проникновению с помощью догматических исследований в сферы бытия, которые исследуются специальными отраслевыми науками. Ей достаточно понять, установить и описать саму функцию познания. Для этого философу нужно не только отдельно изучить те элементы, которые участвуют в процессе познания, но это требует от него и рассмотрения их в их внутренней связи, в их упорядоченном и систематическом взаимодействии. Требование своего собственного пространства, знание своего собственного назначения есть также необходимое условие для каждой попытки расширения объема нашего философского познания.
Здесь я не могу углубиться в эту особую область. Мне будет довольно того, если в целях разъяснения и подтверждения сказанного я приведу цитату из Канта, которая прояснит очень многое. Мы находим это высказывание в тех записях Канта, которые были опубликованы Бенно Эрдманом под названием “Reflexionen Kants zur Kritik der reinen Vernunft” (“Размышления Канта по поводу его “Критики чистого разума”). Кант говорит: “Чего достигают эти математики, эти блестящие умы, эти естествоиспытатели, когда они в запальчивости издеваются над метафизикой? Ведь и в них самих звучит призыв, который заставляет их обращаться к той же области философии. Они не могут не спрашивать: “Откуда прихожу я? Откуда возникает все?” Еще более поражают эти вопросы астронома. И он в свою очередь не может удержаться от того, чтобы не попытаться найти нечто, что удовлетворило бы мучающую его духовную жажду. В первую очередь его приводит в изумление то, что он словно бы уже пребывает в метафизическом пространстве. Будет ли он при этом полагаться на те убеждения, которые беспорядочно возрастают в нем, раз у него нет более карты той местности, которую он стремится пересечь? “Критика чистого разума” в этой тьме зажигает факел, но она не указует на неизвестные нам сферы, находящиеся вне чувственного мира, но вместо этого освещает тьму нашего собственного познания”5. Это и есть тот новый метод, в котором Кант желает видеть главный метод критической философии, а именно метод, которому он сам дал название трансцендентального. Трансцендентальный метод Канта не имеет отношения к сверхчувственному, трансцендентному миру, он стремится привести нас обратно в глубины нашего собственного разума, стремится научить нас узнавать и понимать предпосылки деятельности нашего разума и его основные возможности.
В своей критике Кант остается сыном своего времени, мыслителем XVIII в. Это была эпоха, когда величайший триумф праздновали математика, механика и астрономия. И поэтому именно на этих отраслях науки инстинктивно концентрируются интересы Канта. Он исследует возможности и условия существования ньютоновской науки, математические принципы учения о природе. Но прошедшие со времени создания “Критики чистого разума” 150 лет решительно раздвинули для нас границы этой проблемы. XVIII век — это век математического естествознания, классической физики; тогда же в своих основных контурах и методологических основах возникли биология, историческая наука и те дисциплины, которые мы почитаем гуманитарными. С тех пор научная картина мира и общая система представлений классической физики не только была фундаментальным образом изменена с открытием теории относительности и квантовой теории, но нам предстало такое изобилие новых проблем, связанных с основанием научной доктрины жизни, с вопросами, поднятыми эволюционной теорией и генетикой, с развитием этнологии, лингвистики, сравнительным изучением мифологии и сравнительным изучением религий, что философия не может игнорировать все это, если желает остаться верной своему назначению и своему призванию.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.