Основные этапы развития социальной философии, страница 30

Ф.М. Достоевский также видел одну из важнейших сторон исторической миссии русского народа в том, что только оставаясь народом-богоносцем"", тот сможет внести "примирение в европейские противоречия". "Угрюмо отъединенная душа", не знающая ощущения единения с целым, не способна любить жизнь, людей, вмещать в себя с ратской любовью все живое, быть "всечеловечной". Дать индивидуальной душе проявиться свободно, по Достоевскому, значит выпустить на простор чудовищные, хаотические силы, клокочущие в недрах души, и убедиться, что свобода, которой индивид так страстно желает, не для него, ибо "не в силах слабая человеческая душа вместить столь страшного дара". "Никогда и ничто не было для человека невыносимее свободы", поскольку жизнь сама по себе, непосредственная жизнь темна, уродлива и безмерно ужасна, в недрах ее лишь чудовища и тарантулы. В известном смысле можно сказать, что жизнь пуста, бессмысленна, не имеет никакой внутренней ценности, разумного основания. Полная ужасов и скорби, она лишена всякого смысла и лишь тогда можно понять ее смысл, когда полюбишь жизнь прежде логики, "жадно полюбишь ее нутром и чревом". Лишенный непосредственного ощущения жизни, человек пытается собственными силами изобрести

79

христианская религия, разделенная на православие и католичество, не удовлетворяет его, он стремится создать "новую религию", которая должна быть всеобщей и единой, и благодаря этому обеспечить "христианский мир". Опираясь на "логику триады" Гегеля и его "Философию истории", Соловьев разрабатывает учение о трех коренных силах, управляющих историей, человеческим развитием. Первая сила стремится подчинить человечество во всех сферах и на всех ступенях его жизни одному верховному началу и слить все многообразие частных форм, подавить самостоятельность индивида, свободу личной жизни. Если бы она получила преобладание, то человечество окаменело бы в мертвом однообразии и неподвижности. Но вместе с этой силой действует другая, прямо противоположная ей; она стремится разбить твердыню мертвого единства, дать везде свободу частным формам жизни, свободу индивиду и его деятельности; под ее влиянием отдельные элементы человечества становятся исходными точками жизни, действуют исключительно из себя и для себя, вследствие этого общее теряет значение реально существующего бытия, превращается во что-то отвлеченное, пустое, в формальный закон, т.е. лишается всякого смысла. Крайнее выражение этой силы - всеобщий эгоизм и анархия, множественность отдельных единиц без внутренней связи. Если бы она получила преобладание, то человечество бы распалось на составные стихии, жизненная связь прервалась бы и история окончилась бы "войной всех против всех", самоистреблением человечества. Обе эти силы имеют отрицательный характер: первая исключает множественность частных форм и свободу личности, свободное движение, прогресс, вторая столь же отрицательно относится к единству, к общему началу жизни, разрывает солидарность целого. Если бы только эти две силы управляли историей человечества, то в ней не было бы ничего, кроме вражды и борьбы, не было бы никакого положительного содержания, в результате история была бы только механическим движением, определяемым двумя противоположными силами. Внутренней целостности и жизни у этих сил нет и, следовательно, они не могут ее дать и человечеству. Однако человечество не мертвое тело, а история не механическое движение, и потому необходимо присутствие третьей силы, которая даст положительное содержание двум первым, освободит их от исключительности, примирит единство высшего начала со свободной множественностью частных форм и, таким образом, создаст целостность человеческого организма, его внутреннюю жизнь⁵⁰. Будущее человечества, истории Соловьев связывает с развитием одной из "прирожденных" черт народа России - способности к самоотречению, самопожертвованию, которая у других народов столь

78

явно не выражена. Свободное стремление славян, в особенности российского народа, к высшему, божественному началу определяет смысл человеческой жизни и, соответственно, истории. Соловьев считает, что человечество, "живущее "по-божьи", есть идеал, ибо, якобы свойственные такой жизни, справедливость и нравственная солидарность хороши сами по себе и представляют нечто безусловно достойное и желанное для всех. Именно в этом качестве идеал и должен утверждаться как цель исторического процесса и как руководящий принцип человеческой деятельности. Таким образом, смыслом человеческого существования и, оответственно, смыслом истории становится "всечеловечески-космическое обожение", или "макрообожение" человечества. Соловьев стремится укрепить фундамент религии в особенности тем, что объявлял образ Христа не вымышленным, а его воскресение - фактом безусловно необходимым в общем ходе вещей. "Я лично, с тех пор как признаю, что история мира и человечества имеет смысл, не имею ни малейшего сомнения в воскресении Христа, которое есть, конечно, чудо совершенно такое же, как появление первой органической клеточки среди неорганического мира, или появление животного среди первобытной растительности, или первого человека среди орангутангов. В этих чудесах не сомневается наука, так же несомненно и чудо воскресения для истории человечества"⁵¹.