Однако личность и не нуждается в объективировании вовне в вещное. Она может совершить это и в себе. Синтез — то единство, к которому она стремится, — она может осуществить в себе, в своей чистой экзистенции, она может его просто пережить; и при этом безразлично, переживает ли она единство, которое творит сама или же, подобно огромной массе людей, переживает чужое единство, синтез, созданные художником или пророком.
В обеих формах есть центр, в который мы втягиваем мир объективного, горнило, в котором мы его расплавляем и видоизменяем, центр нашего чувства, т.е. наше чувство жизни. В обоих случаях вещи, которые мы творим, помещены ли они нами во внешний мир или же остаются в конечном счете в нас, созданы чувством, однако не так, будто это последний импульс, позволяющий им возникнуть, в то время как интеллект придает им форму, а так, будто свершается творение, созидание образа, уплотнение посредством чувства. В обоих случаях это предметы иного психического мира, о котором мы говорили вначале. В том и другом случае мы наполняем мир не всеобщим, а конкретным, если мы все пережитое воплощаем не в художественном произведении, не в субъективном бытии, а в том, что так часто и неверно называют мыслью— в формировании идеи. Мы можем, воплощая ее в образе, вынужденно работать с понятиями, которые предлагает нам интеллектуальная переработка жизненного материала, можем вообще поместить идею в созерцании в оболочку таких понятий: она всегда есть то, что она есть, и все же нечто другое, она, в конечном счете, всегда есть порождение нашего чувства, она всегда вырастает из материнской почвы общего восприятия жизни. Идеи, как и все связанное с культурой — выражение чувства, не абстрактное общее понятие, а совершенно конкретная вещь. Это, можно сказать, те самые конкретные вещи в жизни, которые имеют значение всеобщего, не только как нечто фактическое, которым обладает и каждый значительный биологический факт. Мы ощущаем их как ценность, ради которой мы любим жизнь и историю, ибо они представляют в ней нечто большее ее самой, то, благодаря чему и сами мы можем стать большим, чем мы есть. Задача социологически ориентированного культурологического исследования состоит ныне в том, чтобы объяснить из жизни динамическое вырастание конкретностей, которые мы обозначаем как культуру; их сущность и понятийная установка по отношению к прочим фактам жизни уже описаны. При этом должна быть очевидна ее сущностная основа, возникновение и динамическое значение чувства жизни, совершенно конкретной почвы, на которой все эти вещи произрастают. Этим должно будет заниматься каждое социологическое культурно-теоретическое исследование. Мы не можем больше следовать за материальным направлением в теории культуры при существующем понятийном разнобое. Остается еще сказать следующее. Как бы ни сложилось ощущение времени, ощущение творческого духа этого времени, из скольких различных компонентов оно бы ни строилось, а в действительности оно строится всегда из многих старых и новых компонентов, один его компонент должна составлять природная жизнь, к которой оно непосредственно относится, в которой оно возникает и которая участвует в его создании, и оно всегда будет новым и иным, вместе с изменением жизни. И таким образом из каждого изменения жизни, из которой оно вновь вырастает и к которой оно относится, должна возникнуть новая задача возвысить его от бесформенного состояния, в которое оно вновь попало, до другого — оформленного и культурного.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.