“Прислуга, выйди вон!” Когда мы переживем образование новых внутренних понятий, которое, вместо рациональных, для внешней жизни необходимых общих представлений и понятий, наполнит нас конкретными значениями всеобщего, символами чувства, тогда, исходя из них, поскольку всякая внешняя форма бытия всегда есть только проецированный вовне внутренний мир, и наша слабость состоит сегодня в том, что мы еще не содержим в себе надрационального внутреннего мира форм, то, говорю я, тогда мы преодолеем этим новым миром форм и внешнюю форму, мир современной механизации, преодолеем в культуре.
Если же конструировать периоды развития культуры, то было докартезианское время (сколь несомненно в нем еще существовали следы схоластики!), в котором создаваемое в культуре образование понятий было еще вполне конкретным, рационально не разложимым, внутренняя жизнь была полна образов и, подобно языку, полна картин; внешне воспринятая, она полностью сохраняла внутренне прочувствованную форму, преисполненную живой крови, как каждое слово Шекспира или каждое изваяние Микеланджело; затем наступило картезианское время, в котором вследствие внутренней рационализации и обобщения все потеряло свою окраску, каждый внутренний образ медленно улетучивался, а внешний — приобретал общую форму; это продолжалось столь долго, что, в конце концов, внутренне система сложилась из мертвых формул, а вовне мир — из пустых механизмов. За этим последует посткартезианское время, за рациональным — пострациональное время и период культуры, когда еще будут познавать и использовать эти формулы и механизмы, но когда мир полнокровной действительности, создаваемый извне, несомненно, также и этими формулами и механизмами, но внутренне основанный на совсем иных принципах, этот иной мир составит наше внутреннее содержание. Так же, как Декарт пережил тот день, когда он понял, что он разрушил свой старый внутренний мир и должен заменить его другим, и каждый из нас переживет день, когда начнет строить в себе новый мир.
Социология культуры и истолкование смысла истории
Существует такой подход к миру, природе, жизни и истории, при котором пытаются постичь за предметами и процессами их “смысл”, пытаются понять этот “смысл” не в предчувствии и интуитивно как нечто невыразимое, а как отчетливое знание, как нечто, подлежащее выражению. Следуя ему, мир должен быть, по крайней мере в своем центре, интеллектуальным духом, Логосом, от которого проистекает эманация, к которому приближаются и который доступен до последних глубинных оснований, до центра: благодаря человеческому интеллекту, его можно постичь и подчинить. Там, где религиозное мировоззрение обретает “Бога”, для этого подхода обнаруживается нечто духовное, идентичное по виду и структуре человеческому духу и потому доступное ему для понимания и ясное в своих путях. Познание, что для такого видения означает пребывать в средоточии мира, есть спасение от чисто фактического бытия. Такое видение со всей совокупностью своих ценностей будет двигаться лишь по плоскости за миром явлений, будет пытаться постигнуть и истолковать многообразие вещей с находящихся за этими вещами позиций; оно будет оценивать исторический процесс как своего рода “духовное” продвижение, и почти неизбежно оценит его как “прогресс”, т.е. как развитие, допускающее свое освещение рациональностью с подчеркнутой ценностью движения к цели. При таком подходе отдельное явление подвергается опасности утратить собственную ценность и уступить ее познаваемому “смыслу” целого. Абсолют постигается этим подходом вне дистанции, прямо и полностью может быть выражен в слове.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.