Прогресс генетики и его значение для педиатрии. Обзор молекулярной генетики. Наследственные болезни. Расшифровка молекулярного строения генома человека, страница 9

Выяснение молекулярных основ генных мутаций при наследственных болезнях почек и прежде всего при самой частой из них — синдроме Альпорта — служит основой разработки новых методов молекулярно-генетической диагностики и генной терапии этих заболеваний. Но, как видно из табл. 2, существенным препятствием на этом пути служит генетическая гетерогенность синдрома Альпорта, как и других болезней почек.

Мутации митохондриального генома выявлены при прогрессирующей нефропатии у больных сахарным диабетом. Болезнь Дебре — де Тони — Фанкони и ряд нарушений канальцевых функций почек (триада Фанкони — гипераминоацидурия, глюкозурия, гиперфос-фатурия) также представляют собой проявления митохондриальной недостаточности (Р. Niaudet, 1999).

Появились сообщения о зависимости течения хронического пиелонефрита от полиморфных вариантов ангиотензинконвертирующего фермента: неблагоприятный прогноз связан с носительством делеционного DD-фенотипа данного фермента (см. выше — гипертоническая болезнь).

Заключение

Достижения генетики привели к изменению парадигм (концепций) клинической медицины и педиатрии. Стала ясной необходимость перехода от использования сложнейших и очень дорогих технологий, направленных на продолжение жизни зачастую безнадежно больных, таких как трансплантация органов, гемодиализ, интенсивная терапия и реанимация, методы медико-социальной адаптации детей-инвалидов, к другим технологиям профилактической и превентивной медицины — методам пренатальной диагностики врожденных и наследственных болезней, расширению программ массового и селективного скрининга на эти болезни, внедрению методов трансплантации генов, клеток, тканей, хирургической коррекции врожденных пороков на ранних этапах жизни. Другими словами, следует сосредоточить значительно больше внимания и ресурсов на превентивных технологиях в начале жизни, чем на "спасительных" мерах при ее преждевременном конце.

И хотя этот подход не сулит удешевления или каких-либо экономических преимуществ для медицины и общества, но с гуманистических позиций он более оправдан и более совершенен. Это именно тот путь, по которому пойдет клиническая генетика в 21-м столетии и который раскроет причины всех хронических болезней человека, так или иначе связанных с генетическими факторами.

Генная терапия — единственный метод лечения наследственных болезней. Но она малоэффективна при полностью развернутой картине наследственного заболевания, уже приведшего к инвалидности. Она наиболее эффективна в периоде новорожденности, если диагноз установлен пренатально, как это было показано на примере лечения тяжелой иммунной недостаточности (пересадка гена аденозиндеаминазы) и генной терапии ВИЧ-инфекции. Но пока генная терапия не вышла за рамки клинических экспериментов и крайне дорога.

В то же время общепризнанна эффективность ранней лечебной коррекции обмена веществ и иммунитета специальной диетой, заместительной терапии витаминами, гормонами, иммунопрепаратами, особенно на ранних доклинических стадиях наследственных болезней, выявляемых при проведении массового скрининга новорожденных или детей раннего возраста. Такую коррекцию не следует относить к методам лечения наследственных болезней — она не устраняет основного причинного фактора — генной мутации, и даже при сохранении нормального или адаптированного фенотипа ребенок остается больным с высоким риском передачи заболевания последующим его поколениям.

На настоящем этапе более важным представляется расширение возможностей генно-инженерных и молекулярно-цитогенетических методов для пренатальной и ранней постнатальной диагностики наследственных болезней. С практических позиций предпочтение должно быть отдано методам профилактики и превентивной коррекции наследственных заболеваний, нежели трансплантации генов.

Более значимым в практическом плане следует считать также использование генно-инженерных технологий создания новых лекарственных препаратов. Уже к настоящему времени предложено около 400 генно-инженерных лекарств и вакцин, часть которых используется на практике.