Василий Чапаев предстает перед нами в нескольких ипостасях: интеллигент-декадент, народный любимец, командир из народа и Учитель. Каждому образу Василия Чапаева соответствует особый набор художественных средств, свой речевой портрет.
В первый раз мы встречаем его в квартире убитого Петром Пустотой друга фон Эрнена, когда Чапаев выступает в роли интеллигента-декадента. Он, благоухающий английским одеколоном, предстает перед нами играющим на фортепиано фугу фа минор Моцарта, причем он настолько упоен этой музыкой, что закрывает глаза и не замечает вошедшего Петра. «Играл он и правда превосходно» (99), – отмечает про себя Петр. Позже мы узнаем, откуда у Чапаева такой талант: он рассказывает, что когда-то он посещал консерваторию и готовился даже к карьере музыканта. Увидев деревянное распятие, Чапаев говорит: « — Я никогда не понимал, зачем Богу было являться людям в безобразном человеческом теле. По-моему, гораздо более подходящей формой была бы совершенная мелодия — такая, которую можно было бы слушать и слушать без конца» (100). Чапаев предстает перед нами поэтом, романтиком: говоря, про божественный образ, он добавляет эпитет «безобразное» к словосочетанию «человеческое тело», так как для него (талантливого музыканта), Бог – это «совершенная мелодия». Чапаев использует антонимичные эпитеты «безобразный» — «совершенный», создающие контрастность между общепринятым божественным воплощением и идеальным, по мнению Чапаева, образом Бога. В предложении используется книжная, высокая лексика, свойственная образу Чапаева-интеллигента, а экспрессивность создается лишь с помощью повтора инфинитива «слушать», чтобы показать воодушевление, упоение Чапаева, рассказывающего о мелодии, в которой может быть воплощен Бог. Также является показательным, как Чапаев говорит, в чем заключается работа Петра как комиссара: « — Видите ли, Петр, наша дивизия — это сложный организм. Я полагаю, что вы постепенно втянетесь в его жизнь и сами найдете для себя, так сказать, нишу» (107); « А комиссар… Он должен увлекать за собой, понимаете? Он должен быть, как бы это сказать… Стремительным, безжалостным… Он должен быть абсолютно уверен в себе. Всегда» (124). Чапаев использует сравнение войскового соединения («дивизия») с понятием «организм» (общеупотребительным естественнонаучным термином), после чего, подразумевая, что Петр сам должен будет найти себя, свое место в дивизии, опять использует общеупотребительный естественнонаучный термин «ниша», продолжая развернутое сравнение военных единиц с биологической системой. В высказывании Чапаева о том, каким должен быть генерал используются такие синтаксические фигуры, как недосказанность (умолчание) и парцелляция: недосказанность указывает на неподготовленность речи Чапаева, на ее спонтанность, а с помощью парцелляции выделяется смысловая единица «всегда», что должно обратить внимание Петра Пустоты на то, что, как командир, человек, отвечающий за судьбы людей, он не может быть не уверен в себе. Особенный подбор В. Пелевиным лексических и синтаксических средств, создает идеальный образ интеллигента, человека духовно близкого поэту Петру Пустоте: «Мне плохо верилось, что он действительно красный командир <…> Но, с другой стороны, все мои сомнения основывались исключительно на его интеллигентной манере разговора и гипнотической силе глаз, а это само по себе ничего не значило <…> я испытывал к нему инстинктивное доверие. Отчего-то мне казалось, что этот человек стоит несколькими пролетами выше меня на той бесконечной лестнице бытия, которую я видел сегодня утром во сне» (108).
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.