Оноре Бальзак. Детство, отрочество, юность, страница 10

Путешествие грозит не состояться по причине полного безденежья. Бальзак не в состоянии даже уплатить за место в дилижансе. Выручает случай — самый надежный друг Бальзака. Приятельница матери г-жа Делануа соглашается одолжить довольно значительную сумму. «Пусть деньги эти пойдут на уплату Ваших долгов и дадут Вам возможность совершить путешествие, как Вам того хотелось», — пишет она ему 27 июля 1832 года.

Уплачено лишь самым настойчивым кредиторам. Покидая Ангулем, Бальзак вынужден «перехватить» у добрейшего майора еще 150 франков, чтобы в глазах «светлейшей» Анриетты не выглядеть совсем нищим, Тем не менее, в ее глазах он навсегда останется внуком крестьянина Бальса, и, хотя она позволяет ему по вечерам (днем Бальзак, верный своему называть себя интимным именем Мари, выказывает знаки дружеского расположения, пылающий страстью Бальзак часто стоит перед закрытой дверью.

В начале сентября он жалуется Зюльме Карро; «Я нашел здесь и очень много и необыкновенно мало. Много потому, что пребываю в обществе любезной и очаровательной особы; мало потому, что она никогда меня не полюбит. Зачем Вы послали меня в Экс?» Вместе с тем надежда завоевать маркизу еще теплится, во всяком случае матери он сообщает о намерении продолжить путе-шествиа, при этом он скрупулезно подсчитывает затраты и спешит заверить суровую матрону в их незначительности: «Все расходы на поездку из Женевы в Рим, включая стоимость провизии, лошадей, гостиниц, составят тысячу франков, на мою долю придется двести пятьдесят. Я совершу чудесное путешествие в обществе герцога (герцог Фиц-Джемс — дядя маркизы.—Г. И.), который по-отечески относится ко мне. Всюду буду принят з зысшем обществе. Второй такой случай мне больше не представится». Поистине крупным людям свойственно подчас мелкое тщеславие. В глубине души Бальзака тревожит потеря денег, а еще больше—рабочих дней, Но — сомнения прочь—он едет.

Передышка кончилась. Бальзак вновь за работой. Распорядок дня его уже сложился. Позже он сам расскажет о нем: «С полуночи до полудня я работаю, т. е. сижу двенадцать часов з кресле, переделываю и творю з полном смысле этого слова. Затем с полудня до четырех часов правлю корректуру; в пять часов обедаю, з половине шестого я в кровати, а в полночь вновь встаю работать».

«Как каждый воистину фанатичный труженик, Бальзак педантичен в своей работе. По левую руку стопами лежат листы писчей бумаги, совершенно определенной, заботливо выбранной... Бумага должна быть чуть синеватой, чтобы не слепить глаза и не утомлять их при многочасовой работе. Бумага должна быть особенно гладкой, чтобы не оказывать никакого сопротивления стремительному перу...

Столь же тщательно заготовлены перья, вороньи перья (он не признает никаких других). Рядом с простой чернильницей его студенческих лет стоят еще про запас две-три бутылки чернил. Все должно быть приготовлено, чтобы не прерывать правильного течения работы. Справа еще — маленькая записная книжка, в которую он иногда вносит внезапные свои фантазии и идеи, намереваясь воспользоваться ими в последующих глазах. Больше ничего: ни книг, ни записей, ни груд материала. Прежде чем он приступает к работе, у него все уже мысленно завершено.

УСПЕХ, БОЛЬШОЙ УСПЕХ!

В декабре 1833 года Бальзаку пришло письмо. «Вы, вы поймете меня, — писала незнакомка, — вы почувствуете так же, как и я, что мне суждено было любить раз, один только раз, и если меня не поймут — прозябать и умереть!.. Я отдала все сердце, всю душу и все-таки одинока... Ваши произведения пронизали меня глубоким энтузиазмом, вы лучезарный мастер... я восхищаюсь вашим талантом, — благоговею перед вашей душой; я хотела бы быть сестрой вашей... За тысячу лье от вас — я вас вижу; мне кажется, что я живу вашей жизнью, вашими мыслями; но я умею только их чувствовать, а не описывать. Мне хотелось бы обсуждать с вами все ваши работы, высказывать вам, одному только вам, и мой восторг и мое осуждение; быть для вас и только для вас вашим правосудием, вашей моралью, вашей совестью». В письме содержалась просьба подтвердить его получение через легитимистскую газету «Котидьен». Переписка налаживается, «Незнакомка» просит адресовать письма на имя гувернантки, живущей в семействе Ганских (Анриетты Борель, родом из Невшателя (Швейцария), Своего имени она не открывает.