Уже в «письме автора своему другу» Фернандо де Рохас заявляет о дидактической направленности трагикомедии, а также дает определение любви: «...en particular vuestra misma persona, cuya juventud de amor ser presa se me representa haber visto y de él cruelmente lastimada, a causa de faltarle defensivas armas para resistir sus fuegos, las cuales hallé esculpidas ... en los claros ingenios de doctos varones castellanos formadas”.[44] [p. 12] Любовь – это безумие, пожирающее, всеобъемлющее пламя страсти. А защитой против него могут послужить мудрые мысли, изложенные в «Селестине», предостерегающие и предупреждающие: «Uos los que amáis, tomad este ejemplo. Este fino arnés con que os defendáis».[45] [16]
Важную роль в решении дидактической задачи писателя играет пролог, построенный на имитации философских рассуждений Петрарки и утверждающий мысль о естественности противостояния и борьбы как в природе, так и среди людей: «Que aun la misma vida de los hombres, si bien lo miramos, desde la primera edad hasta que blanquean las canas, es batalla. Los niños con os juegos, los mozos con las letras, los mancebos con los deleites, los viejos con mil especies de enfermedades pelean, y estos papeles con todas las edades».[46] [p.20]. Рохаса не удивляют возникающие вокруг его творения противоречия, но он призывает читателя найти саму суть, которая сокрыта под занимательной оболочкой: «Pero aquellos para cuyo verdadero placer es todo, desechan el cuento de la historia para contar, coligen la suma para su provecho, ríen lo donoso, las sentencias y dichos de filósofos guardan en su memoria para trasponer en lugares convenibles a sus actos y propósitos».[47] [p.20]
Это стремление показать сокровенное, поделиться мудростью книги также свидетельствует о первостепенном значении дидактики в трагикомедии.
Дидактической направленностью обусловлено жанровое своеобразие «Селестины», которое является одним из самых спорных вопросов наряду с проблемой авторства. Термины «комедия» и «трагикомедия», встречающиеся в самих заглавиях, не являются жанровыми определениями; в XV веке их соотносили со стилем произведения, его характером и характерами главных героев, а особенно с финалом (грустным или весёлым), но не с жанром.[48] Об этом свидетельствует сам Рохас, по словам которого «комедией», исходя из веселого начала, назвал первое действие анонимный автор [c.26]; «трагикомедией» же назвал «Селестину» сам Рохас, чтобы решить спор, возникший, судя по всему, среди читателей, которые считали, что произведение с печальным финалом должно называться трагедией. [c.26]
Следовательно, данные заглавия продиктованы основными темами «Селестины» - любви и смерти, которые задают характер всему произведению. И, по мере их развития, «Комедия о Калисто и Мелибее» становится «трагикомедией».
Исследователями в заключение многочисленных споров жанр «Селестины» был определен как «драма-роман в диалогах». Очевидно, что работая над трагикомедией, Рохас не ставил перед собой целью создание нового литературного жанра. Но в своем стремлении донести до читателя предостерегающие мудрые мысли он создал уникальное по своей форме произведение, в котором наилучшим образом осуществляется решение дидактической задачи. Предназначенная для публичного чтения в студенческом театре, «Селестина» построена на диалогах. Отсутствие «повествовательных частей», ремарок писателя и его отступлений способствует сосредоточению внимания читателя на самом важном – речах персонажей. В них все – сюжет, характеры героев, время и пространство трагикомедии. Так, например, после того, как Селестина просит Элисию принести ей необходимые для колдовства предметы, читатель может представить себе дом, в котором она живет: «Pues sube presto al sobrado alto de la solana y baja acá el bote de aceite serpentino, que hallarás colgado del pedazo de la soga que traje del campo la otra noche cuando llovía y hacía escuro»[49] [p.80] и т.д.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.