Художественный образ женского платья эпохи джаза., страница 9

Другим источником для исследования художественного образа платья служат киноплакаты. Киноафиши составляли единое целое с произведением кинематографа. Печатная реклама массовых зрелищ представляется прекрасным материалом для изучения костюма, так как изображения главных героев на плакатах весьма детальны. Как правило, на афишах изображались кульминационные моменты фильмов, главные актёры и окружающий их пейзаж. Печатная реклама массовых зрелищ моментально появлялась на улицах городах и охватывала значительно больший сегмент аудитории, чем непосредственно сам сеанс. Следует учесть ещё и тот факт, что количество киносеансов было ограничено, да и позволить себе регулярно посещать «синема» могли не все[43]. Таким образом, распространение иконографического типа эпохи через киноплакат происходило намного быстрее. Кроме того, в отличие от кинолент, киноафиши могли передавать цвет. Учитывая яркие и необычные паттерны платьев эпохи джаза это представляется существенным преимуществом. Так, например, на постере фильма «Портной из Парижа» (Ил. 3) 1925 года (реж. Пол Берн), на втором плане, позади главной героини расположены два изображения манекенщиц в шляпке клош и однотонном розовом пальто с меховой отделкой справа и в золотом манто, отороченном мехом с вышитым коричневым узором справа. Изображение предмета одежды в цвете позволяет в полной мере оценить эстетические достоинства изделий. Изначально, задача рисованных кино-плакатов состояла в привлечении внимания к продукции кинокомпании, ведь от рекламы зависели кассовые сборы. Однако, на самом деле, функции киноафиши были намного сложнее: она должна была не просто изобразить выхваченный эпизод из киноленты наилучшим и наиболее привлекательным для зрителя образом, а переедать символический смысл ленты, идеи художественного фильма. Сюжет раскрывался посредством использования многоэпизодности и внимательно созданных динамичных портретов главных героев, которые должны были оказать сильное эмоциональное воздействие на зрителя. При выборе эпизодов для изображения, художник-график отдавал предпочтение кульминационным моментам или же сценам, помогающим раскрывать образ главного героя[44]. Так, например, на одной из киноафиш фильма «Белый ад Пиц-Палю» 1929 года (реж. Арнольд Франк) (Ил. 4), героиня Лени Рифеншталь изображена на утёсе во время сильного снегопада с верёвкой в руках, вытягивающей своего напарника с обрыва. На ней надета рубаха свободного кроя со шнуровкой, рукава закатаны, на ногах брюки кюлоты чуть ниже колена, гетры и ботинки с шипами. У девушки короткие волосы, целеустремленный открытый взгляд. Она являет нам образ новой женщины – сильной, волевой, практически равной мужчине. Другим примером может послужить постер фильма «Это Париж!» Эрнста Любича (1926 г.) (Ил. 5)[45]. На плакате изображены героини фильма. Используя многоэпизодность, художник делает образы динамичными и показывает их в рамках одной афиши сразу в нескольких ситуациях. Кокетливые девушки одеты в короткие платья с рюшами и комбинезоны танцовщиц-ревю, у каждой на ноге красуется подвязка. Игривости придают позы героинь: четверо из них танцуют, две болтают ногами, сидя на шаре. Интересно, что изображение не является карикатурным, более того, здесь нет ни намёка на осуждение. Из этого можно сделать вывод, что модель поведения, представленная на постере не отрицалась обществом. Такие киноафиши получали отклик не только среди обывателей, но и среди создателей рекламы. Этот вывод можно подтвердить простым примером: приблизительно через полгода после выхода ленты «Это Париж!» компания «Nufashond Garters» выпустила постер с рекламой подвязок для чулок, дизайн которого имеет заметное сходство с киноафишей ленты Любича. Таким образом, плакат являлся более эффективным способом трансляции модных тенденций эпохи, чем киноленты, так как был доступнее и активно тиражировался, соответственно охватывал большее число аудитории. Однако, в отличие от фильмов, постер не мог отобразить манеру поведения, мимику, танец и несмотря на все попытки художников-графиков сделать его динамичным, плакат оставался в рамках двухмерного искусства.