Для того, чтобы проследить и объяснить процесс изменения социального положения женщины в первую четверть двадцатого века, необходимо затронуть вопрос занятости. После революций 1848 года женщины выполняли работу по дому, занимались воспитанием детей. Случаи финансовой независимости женщины вплоть до последней четверти XIX века были чрезвычайно редки[22]. Однако на рубеже веков с растущим вниманием к вопросу эмансипации женщин ситуация значительно изменилась, например, к 1900 году 25% работников промышленности были особами женского пола, многие брали надомную работу. [23] Кроме того, благодаря борьбе феминисток, значительно вырос спрос на женщин, заинтересованных в интеллектуальном труде. Так, например, «в Британии среди государственных служащих количество женщин увеличилось в 1881 – 1911 году с 13 до 27%»[24]. Помимо этого, открылось множество новых путей для самореализации женщин, владеющих навыками машинописи: к примеру, в 1911 году в Европе количество женщин – клерков составляло 25% от всего числа работников офисов.[25] Женский труд был выгоден нанимателю, ведь гендерная иерархия по-прежнему не давала женщинам продвигаться по карьерной лестнице и сказывалась на мизерной заработной плате. В период Первой мировой войны социальный статус женщины претерпел заметные изменения. Рынок труда стал для женщин значительно шире, что привело к росту возможностей трудоустройства. Женщины получили места в сфере услуг, в военной промышленности. Дамы из высшего общества организовывали благотворительные концерты в госпиталях, девушки из благородных семей работали сестрами милосердия. Например, дочери русского императора Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна ухаживали за раненными в лазаретах Царского Села. Следовательно, женский труд стал значительно более востребованным, что позволило женщине на время войны расширить свою независимость как в морально-нравственном, так и в финансовом смысле. Несмотря на это, с подписанием мира власти попытались вернуться к ограничению женского труда. Вплоть до второй мировой войны женский труд вызывал скорее негативную реакцию общества.
Другой аспект жизни женщины, претерпевший существенные изменения на рубеже веков, касается интимной жизни и сексуальной свободы особ женского пола. Сексуальная воздержанность для дамы считалась обязательным компонентом понятия порядочность. Полигамические тенденции в поведении мужчин принималась социумом терпимо, в то время как любая попытка женщины вести свободную половую жизнь жестоко порицалась патриархальным обществом. Более того, отрицалась сама возможность женщины получать удовольствие, любые проявления сексуального влечения трактовались как опасные психические нарушения, так, например, в США в третьей четверти девятнадцатого века при выявлении «симптомов» самоудовлетворения полового влечения женщин «лечили»[26]. Однако приблизительно с восьмидесятых годов девятнадцатого столетия в следствие урбанизации, роста занятости и, как следствие, самостоятельности женского населения ситуация начала меняться[27]. В начале двадцатого века вокруг способности женщины получать сексуальное наслаждение велась активная полемика: исследования Зигмунда Фрейда, работы Маргарет Сангер, Софьи Заречной[28] и других учёных впервые стали рассматривать женскую чувственность как явление, имеющее право на существование. Феминистки также требовали пресечения политики двойных стандартов и развенчивания мифа «бесстрастности» женщин[29]. Их требования не подразумевали отказ от самоконтроля и достоинства, но были направлены на признание того факта, что в поведении женщин, как и в поведении мужчин, с физиологической точки зрения имеют место чувственность и полигамические тенденции, что у женщины и в вопросе половых отношений должен быть выбор. Это стало импульсом к освобождению морали во второй декаде двадцатого века. О средствах контрацепции и регулировании рождаемости начали говорить и писать открыто: например, в 1918 году вышла книга «Любовь в браке». Во время Первой Мировой войны произошло переосмысление нравственных законов. Резкое уменьшение численности мужского населения, большое количество мобилизованных солдат в городах привели к «лихорадке хаки» - вызывающему поведению и распущенности. Благочестие перестало играть ведущую роль в образе женщины. На смену воздержанности пришёл принцип свободного выбора партнёра.[30] В послевоенное время многие женщины не пожелали отказываться от обретенной свободы. Так возникла социальная группа, состоящая преимущественно из молодых представительниц среднего класса и буржуазии “flappers”[31] приобретшая особую популярность в Эпоху Джаза. «Флэпперы» отличались свободой морали и любовью к развлечениям и могли финансово себе это позволить. Исследователь Эрик Вайц так описывает «флэпперов»: «Новая женщина носила короткую стрижку, знаменитый бубикопф, была стройной, атлетичной, эротичной и совершенно лишенной ауры материнства. Она курила и иногда носила мужскую одежду. Она выходила в свет в одиночку, имела половые связи, когда ей вздумается».[32] Полемика и исследования в области женской сексуальности ускорили процесс освобождения женщин от навязанного стереотипа порочности интимной жизни, способствовали освобождению морали и стали одним из существенных факторов формирования женского образа новой эпохи.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.