Административное регулирование порождало экономический саботаж производителей, который опять-таки усиливал административный нажим. Все вместе взятое создало механизм, который в своем продолжении и логическом завершении получил название военного коммунизма.
Со сферы хлебозаготовок этот механизм распространился и на другие отрасли народного хозяйства – транспорт, легкую промышленность, машиностроение, добычу угля.
Рост вмешательства правительства в экономику порождал хозяйственный хаос. Характерный пример вмешательства и его последствий приводит М. В. Родзянко: «Вместо того, чтобы принять самые решительные меры для обеспечения себя углем надлежащего качества, для чего потребовалось заключить соответствующие контракты с углепромышленниками или создать особый регулирующий орган, Министерство путей сообщения начиная с1915 года, предпочитает получать уголь путем реквизиций. Это ставит железные дороги в весьма рискованное положение. Так как при реквизиции личная ответственность владельцев рудников за качество угля совершенно исчезает, было вполне естественно стремление некоторых из них сбыть железным дорогам всякий хлам»[1].
И теперь на повестку дня встал вопрос о государственной монополии на важнейшие виды продукции – хлеб, уголь, нефть, сахар, хлопок. Это означало бы исключительное право государства закупать эти продукты у производителей и распределять их потребителям. Таким образом, административный механизм все более вытеснял рыночный в распределении ресурсов и продуктов. Свободный (вольный) рынок при этом не исчез, он был придавлен, ушел в подполье, принял криминальный характер, а расплачивался за это потребитель.
Прежде, чем остановиться на развитии элементов военного коммунизма в послефевральский период 1917 года, нужно обратиться к дискуссии о поисках выхода из тяжелого экономического положения, развернувшейся в научной среде. Она имела свое косвенное влияние на выбор методов регулирования, поскольку «эфир» идей дискуссии, как говориться, витал в воздухе. Экономисты разной политической ориентации (от монархистов до социалистов) обратились к вопросам планомерного регулирования народного хозяйства. В этом проявляется эхо предвоенных дискуссий о путях реформирования экономики России, в необходимости которого никто не сомневался.
Уже в 1915-1916 годах можно обнаружить два различных подхода к пониманию задач и методов государственного регулирования.
Первый подход рассматривал план как составную часть реформ, а сами реформы должны были лечь в основу плана. Следовательно, в рамках рассматриваемого подхода план призван был выработать экономическую политику правительства для последовательных экономических и финансовых реформ. Механизмом для непрерывного развития производительных сил должно было стать развертывание инициативы и предпринимательской активности. Крупной фигурой, сформировавшей основы такого подхода к планированию, был М. И. Боголепов. Он полагал, что «не крупное изменение исторического бега народного хозяйства, а лишь содействие народнохозяйственньrм течениям и устранение препятствий на путях развития производительных сил»[2] должно стать исходной посылкой составления плана. Прибегая к образности, М. И. Боголепов сравнивал значение такого плана с ролью «умного садовника, мудрость и могущество которого прямо пропорциональны его знанию и уважению к силам и законам природы»[3].
Еще один аспект рассматриваемого подхода состоит в установлении государственной собственности на недра и водную энергию. Они могут стать источниками государственных доходов и не мешать частной инициативе.
И, наконец, венчает плановую конструкцию иерархия целей, которые следует последовательности реализовывать во времени. Мероприятия экономической политики должны исходить из временной иерархии целей.
Перечисленные выше составные элементы подхода к пониманию плана основывались на критике и отрицании характерных черт существовавшего хозяйственного механизма.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.