Рукоположение женщин в Православной церкви, страница 29

Согласно их антропологическим представлениям, органически связанным с их христологией и богословием, человечество «дипо а разнообразии личностей. Различия полов, относительные в нынешнем веке, над которыми мы призваны возвыситься во Христе через Святого Духа, вторичны по отношению к единству природы, судьбы и призвания: «Один Создатель для женщины и мужчины, для обоих одна и та же глина, тот же образ, та же вера, та же

⁽¹¹ Я уточнила свои соображения и позицию в ранее опубликованной статье: Ё. Behr-Sigel. L'ordination des femmes: un problem oecumenique, in: Contacts, n. 150 (1990); перевод на английский язык  – Soboniost, n. 13/1 (1991) и Theology, 1994-2 (SPCK).

•'-См., помимо прочего: Passe e.t present religieux en Russie, in: Revue d'etudes comparatives Esl-Ouest, n. 24 (1903).

i">3 К. Ware, op. cit. (n. 22), p. 12.

«Там же, с. 13.

<>'' Монах Восточной Церкви. Introduction a la spirituality orthodoxe. Paris, DDB, 1983, p. 17 (оригинал издан на английском языке: London. SPCK, 1945).

^w> См. его статью Orthodox Arguments, against the Ordination of Women to the Priesthood, in: Soiiornost, 14 (1992); перевод на французский язык  – Supplement SOP, n. 175 В (fevricr 1993).

⁽'⁷ V.E.F. Harrison. Male and Female in Cappadodan Theology, hr.JTS, 41 (1990), pp. 441-471.

смерть, и то же воскресение»,  – провозглашает Григорий Богослов⁶⁸. Ему вторит Василий Великий, вспоминая в своем «Трактате о крещении» о красоте первообраза, Христа, Который сияет, преображая нас по Своему подобию, а подобие это по своему призванию – все крещеные, и женщины, и мужчины⁶⁹. Сегодня мы, быть может, больше, чем святые отцы, восприимчивы к духовному богатству половых различий, воплощенных в человеке. Может быть, здесь таится область для исследований, признает американский богослов. Но это не оправдывает дихотомию, противопоставляющую человека-мужчину, связанного со Христом и призванного Его представлять, женщине, связанной с Духом Святым, и поэтому парадоксальном образом отлученной от иконического представления Того, Кто по преимуществу есть Помазанник Духа Святого – таков смысл слова «Христос»; а в помазании Его призваны участвовать каждый христианин и каждая христианка.

Святые отцы, замечает Верна Харрисон, не подчеркивают того, что Христос был мужчиной. Сын Божий воплотился в человека – anthropos, – чтобы спасти все человечество. Такая точка зрения характеризует всю патристическую христологию и антропологию. «Поскольку Христос спасает и воссоединяет нас с. Богом, Его природа, которую Он разделяет и с женщинами, и с мужчинами, должна рассматриваться как нечто более важное в его воплощении, чем то, что Он  – мужчина. Созданные по образу Божьему, женщины – полноправные члены человеческого сообщества и, следовательно, способны участвовать в божественной жизни в единении со Христом»⁷⁰.

Для тех, кто, подобно Берне Харрнсоп, не торопится выдвигать невразумительный аргумент предания и не может совместить с богословской антропологией отцов церкви отсылку к радикальному различию полов, остается аргумент литургического символизма, единственное приемлемое оправдание для мужского священства. Как совершатель евхаристического таинства священник, по выражению, которое приписывают св. Феодору Студиту, – образ Христа; значит, он должен быть мужчиной. Но и такая аргументация поднимает различные проблемы, связанные с православным богословием о священническом служении и с христологией, составляющей его основу. Истолковать ее можно по-разному.

Первое и весьма распространенное среди православных толкование: образный аргумент очень близок к аргументу «естественного сходства» в декларации Interinsignioresримской Конгрегации вероучения, опубликованной в 1976 г. при папе Павле VI. Поскольку священник в своем священном служении действует inpersonaChristi – от лица Христа, его «естественное сходство» с историческим Христом  – и в том числе его мужской пол  – составляет непременное условие для рукоположения. Для многих православных именно так представляется смысл этого аргумента в его менее точной, менее разработанной форме. Мужской пол Христа подчеркивается в ущерб Его человеческой сущности, искупающей всех людей, что вступает в противоречие с патристи-ческой христологией и сотериологией. Джон Эриксон, профессор семинарии св. Владимира в Нью-Йорке⁷¹, полагает, что с православной точки зрения это толкование проблематично. Не учитывается «эпиклетический элемент, принципиально важный для православного понимания церкви и священнослужения. (...) Предполагается, что может существовать институциональное изображение Христа, действующего независимо от церкви, которое образовано Духом Святым в одном теле и обладает всеми его дарами». По православной концепции (которую разделяют теперь многие католические богословы), священник не рассматривается как обладатель независимой власти совершать таинства, в частности  – преосуществлять хлеб и вино в Тело и Кровь Христовы. Он священствует в собрании верных, а не над ним или независимо от него. Он  – рупор церкви, объединяющей женщин и мужчин, во имя ее умоляет Отца послать своего Духа на нас и приносимые дары. Древние первосвященники  – видимые инструменты той невидимой священнической благодати, вместилище которой  – вся церковь, т. е. священство и миряне. Им «дана специальная миссия выражать и исполнять это всемирное священство»⁷². Часто церковь символически изображают в женском образе  – Opai 1та катакомб, Богородица Знамение, носящая Христа во чреве. Богоматерь, Мария, представляет собой это священство Церкви в единении с Тем, Кто и есть единственный Великий Священник, Христос, как говорится об этом в Послании к Евреям.

В соответствии с «многомерным» (выражение Верны Харрисон) литургическим символизмом священник, возглавляющий

^<;» Discours, 37, 6.

^(l'^J V. Harrison. Orthodox arguments (ti. 63), p. 14.

7<> Там же, с. 10 (см. SOP, n. 175 В, 1993, р. 5).

⁷¹ J. Erickson. «La preirise dans I'enseignement patristiqUe», in: