Рукоположение женщин в Православной церкви, страница 25

³⁸ On the Male Character (п. 24), p. 106.

³⁹ Там же, р. 111.

⁴⁰Там же, р. 120.

женное патриархальное видение «естественных» ролей мужчины и женщины связывается с вечным божественным порядком.

О. Фома Хопко признает, однако, что в эмпирической реальности, в жизни человеческих пар «вследствие греха» то, что он считает «идеалом» и «нормой», осуществляется нечасто. Тем более необходимо, считает он, чтобы эта норма выражалась в священных структурах церкви и, в частности, в «таинстве священства». Понимание священнического служения является у о. Хопко продолжением его богословской антропологии. В таинстве, совершаемом общиной, сам священник есть таинство «реального присутствия Христа для всех верующих, для которых Христос – таинственный Жених, ибо «един по плоти и духу с церковью во веки веков». В таинстве присутствия священника при совершении евхаристии мужчина-священник – его ткань; главный, необходимый, даже определяющий элемент; и в этом смысле не важны его харизма и индивидуальные особенности, они могут меняться. Неизменным должен оставаться его действительный образ. Он таинственно воплощает присутствие Бога-Слова, «начальника и Жениха Церкви», и «его ипостасные признаки – мужские».

Женщины «исключены» (о. Фома признает, что слово это неудачно) из священнического служения, которое рассматривается главным образом как литургическое, но «не потому, что их считают низшими созданиями, не имеющими необходимых качеств», а потому, что они – другие онтологически, как Дух не есть Слово.

Православный американский богослов считает себя причастным к неопатристическому течению, обогатившему современное православное богословие, и часто цитирует Владимира Лосского, одного из его отцов. Однако, проецируя на Бога что-то вроде половых различий (пусть не признавая этого), переходя, как мы отметили, от идеи невыразимых словами потребностей друг в друге и взаимности внутри сообщества человеческих личностей к идее объективированной дополнительности полов, он вызывает множество возражений и с точки зрения троичного святоотеческого богословия и богословской антропологии, и с точки зрения эпиклетической экклезиологии и богословия служений, которые из него вытекают. Л вернусь к этим возражениям в заключительной части статьи.

Совещание па Родосе (30 октября - 7 ноября 1988 г.)

Совещание было созвано по инициативе Третьей Всеправославной конференции (ноябрь 1986 г., Центр Вселенского патриархата в Женеве-Шамбери). Там было высказано пожелание создать специальную комиссию, чтобы систематически изложить богословские причины, по которым Православная церковь не рукополагает женщин в священный сан. Отвечая на этот запрос, Вселенский патриархат созвал ассамблею на Родосе. Многие богословы, кого намеревались включить в комиссию, заметили, что ей навязали весьма определенную цель, сама формулировка которой предоопределяет ее выводы. Тогда решили расширить дискуссию, включив проблемы рукоположения женщин в контекст более общего обсуждения их места в жизни церкви. К участию в дискуссии были приглашены все православные церкви, привлекли и женщин, которых уже не считают неравноправными. Таким образом, совещание на Родосе знаменует поворот⁴¹. При всей скромности результатов оно первым показало, что православные церкви поняли, как важна сама постановка вопроса и как необходимо срочно ответить на: - тот вызов современности.

В обсуждении приняли участие почти все православные церкви: традиционные патриархаты (за исключением Иерусалимского), автокефальные православные церкви, православные общины диаспоры с их богословскими школами, такими, как Институт св. Сергия в Париже и Православные семинарии св. Владимира и Святого Креста в США. Из 00 делегатов почти треть составляли женщины, многие из них имели серьезное богословское образование. Они могли высказаться; и, к удивлению организаторов, отношение к запутанной проблеме оказалось многогранным, не таким однозначно отрицательным, как можно было предположить. На заседании и в кулуарах шли оживленные споры, явно разделяя тех. для кого «пет» однозначно и неоспоримо, и тех (в большинстве своем это были православные богословы западной культуры), для кого это сложный вопрос, подлинный вопрос совести, требующий углубленного изучения. Третью группу образоввывалп противники рукоположения женщин, которые, однако, сознавали недостаточность отсылок к преданию и, желая очистить православие от всех подозрений в женоненавистничестве, полагали, что рассуждения в духе Павла Евдокимова и

⁴¹См.: Е, Bchr-Sigel. LaCansuhationinterorthodoxedeRhondes. Presentation

etessai devaluation, in: Contacts, п. М6 (1989) 2, Ircnil;oii,(\\ (1988) 1.

о. Фомы Хопко дадут достойный и достаточный предлог, чтобы отстранить женщин от служения.

Влияние этой третьей группы, особенно активной и красноречивой, ощущается в заключительном документе⁴². Не вдаваясь в тонкости и нюансы, он связал проблему с таким видением, которое пытается соединить уникальное священство Христа, «единственного Посредника и Великого Священника», «единственного Совершателя таинств», со священством «всех верных», обретающих харизму и служение внутри церкви, и, наконец, с «таинственным священнослужением», которое препоручено и определяется как «один из многих даров, принесенных Духом церковной жизни». Из него, утверждает документ, женщины исключаются. «Церковное сознание с самого начала исключило участие женщин в этом священстве. Оно основывалось в этом на примере Господа, предания и апостольской практики и действовало в свете учения св. Павла об отношении между мужчиной и женщиной, которое возникает во Христе (Гал 3: 27-29)»⁴³. Так, крестильный гимн Послания к Галатам – гимн, отменяющий разделение на мужчин и женщин и провозглашающий их онтологическое единство во Христе, парадоксальным образом оправдывает исключение этого единства из многих даров Духа церкви. Еще любопытней, что несколькими строчками далее это исключение оправдывается какой-то смутной типологией во имя «специфического отношения женщин к деянию Святого Духа»⁴⁴. Среди хаоса неясных и противоречивых соображений единственно ясно убеждение, что «в соответствии с культовым опытом и пасторской жизнью церкви Христос как Великий Священник представляется нам необходимо и исключительно в мужском обличий». Из этого следует, что «те, кто в качестве священника изображают Его», должны быть «лицами мужского пола без всякого исключения»⁴⁵. Действительно решающий аргумент – это литургический символизм, открывающий «истину, которую нельзя полностью выразить при помощи логических схем»