Происхождение философии. Современные концепции происхождения философии. Общеисторические предпосылки происхождения философии. Феномен интуиции, страница 12

Значимость политического противоборства для становления само­сознания людей этой эпохи и его роль во внутренней жизни полиса прекрасно описана в исследованиях Ж.-П.Вернана и не нуждается по­этому в каких-либо дополнениях. Зато становлению третьей — ду­ховной — тенденции в становлении целостной субъективной сферы этого времени должен быть уделен максимум внимания, поскольку Именно она является особенно важной для понимания тождества и ре­гиональных особенностей процесса происхождения философии.

Феномен духовной, но еще не рефлексивной культуры возникает уже в условиях первобытности, где он существует в форме мифологии. В те времена люди представляют Дух в качестве внешней и чужеродной силы, скрытой за реальными вещами и стихиями и обладающей необъяс­нимым подобием самому человеку как живому и мыслящему суще­ству. Уверенность в существовании этой чужеродной одухотвореннос­ти основывалась на фактах присутствия вокруг людей множества явле­ний, обладающих собственной потенцией и потому кажущихся людям олицетворенными. Олицетворялись не только неорганические стихии и живые существа, но и непонятные по происхождению социальные фе­номены (в античной мифологии, например, Посейдон, дриады, музы, судьба — Ананке и т.д.). Причиной олицетворения был сам человек, который с помощью имен обозначал те явления и вещи, которые встре­чались на его пути. Но с того момента, когда некоторая чужеродная вещь или явление получали имя, последнее становилось тенью самой этой вещи, сопровождая каждый ее контакт с человеком. Сталкиваясь, например, с бушующей морской стихией, имеющей ее «собственное» имя и вызывающей целую гамму чувств и фантастических образов в собственной душе индивида, архаический человек неизбежно оду­хотворял и олицетворял само море. Поскольку единственно универ­сальным способом олицетворения в этот период являлся основанный на доверии миф, постольку вся духовная культура первобытной эпохи всегда оставалась гомогенной.

Духовная культура земледельцев, характерная для цивилизаций пер­вой волны, была тоже гомогенной, но основанной уже не на мифе, а на интуиции. И только теперь, начиная с VIII—VI веков, накануне и в пери­од расцвета цивилизаций второй волны, духовная культура впервые ста­новится гетерогенной. Она складывается на этнически разнород­ном, хотя и тяготеющем к внутреннему единству, сознании. Политиче­ское сознание в свою очередь, с одной стороны, формирует у всего свободного населения всеобщие гражданские идеи и чувства, а с дру­гой — выступает гарантом независимости каждого частного домохо­зяйства («ойкоса») как основной экономической и социальной единицы внутри полиса. Кроме этнического и политического сознания, духовная культура формирующейся цивилизации включала и мифоло­гическое сознание как пережиток древнего родового отношения к миру, и языческое сознание, основанное на той вере, с которой появились на данной территории пришедшие с севера пастушеские племена. Посколь­ку знание становится в принципе возможным, зарождаются первые научные представления, особенно математические и астрономические, И наконец, в процессе становления гражданского самосознания полиса во внутреннюю структуру всей субъективной сферы входит еще и идея «логоса» как той еще весьма неопределенной речевой основы, которая становилась формой объективации всех тяготеющих друг к другу ин-тенций, В VI—V веках существительное «логос» имело в греческом языке более двадцати различных значений, в том числе «слово», «рассказ», «повествование» и др. [25. С. 19].

Становление духовной тенденции, неудержимо разрастающейся в своем многообразии, остро нуждается в принципиально новой форме закрепления, открытой для приращения и изначально готовой для со­единения каких угодно мысленных модификаций. Такой формой и ста­новится письменный текст, основной единицей которого стано­вится уже не органически сплавленный с индивидом знак (жест, мими­ка, устное слово), а знак, отъединенный от индивида и потому способ­ный к относительно независимому существованию в виде представите­ля абстракции, символа или метафоры. Именно текст и исто­рически складывающаяся на его основе духовность и становится универсальным для всей культуры способом соединения разнородных устремлений, их устойчивого сохранения во времени и последующей трансформации.

Первым зеркальным выражением духовных трансформаций стали древнейшие, стихийно сложившиеся эпические тексты — «Махабхара-та», «Илиада» и «Шицзин». Всем этим текстам, записанным в VIII—VII веках, предшествовала еще более продолжительная традиция речевого (устного) взаимодействия множества индивидов, представляющих самые разнообразные жизненные позиции. Сближение и сплетение разных культур и этнических стереотипов происходило в процессе не­посредственного общения, но завершается этот процесс появлением текстов, аккумулирующих в себе множество прежде обособленных куль­тов и трансформирующих их в существенно иную, нежели миф, устой­чивую во времени языковую форму — эпос. Рождение новых этничес­ких общностей стало, таким образом, потребностью времени, вопло­щаясь в особой форме — сначала в песне, требующей музыкального сопровождения, и в людях (певцах и поэтах), способных к передаче скла­дывающейся устной традиции от одного поколения к другому, а затем и в целостных письменных сводах, знаменующих собой возникновение новой духовной традиции.

Эпос непосредственно завершает «смутные» времена и создает воз­можность для движения к новым ориентирам. «Ригведа», например, еще вся пропитана целостным религиозно-мифологическим мироот-ношением, оставаясь собранием ритуальных гимнов. В отличие от нее «Махабхарата» представляет собой огромный свод, состоящий отчас­ти из обновленных версий древних мифов; отчасти из сказаний, излага­ющих доктрину об «аватарах» — нисхождениях на землю в разных воп­лощениях Вишну (хранителя вселенной и основного божества индуист­ской религии), а отчасти становится уже формой своеобразного поэти-ко-исторического повествования. В сюжетном центре «Махабхараты» находится символическое повествование о расколе когда-то единого пле­мени и долгое противоборство двух героических кланов за власть в од­ной стране.