Почему приходится судить о степени и мере опережения или отста» вания той или иной региональной цивилизации в зависимости от места и роли в жизни социума не земледельческого сословия и уж тем более не родовой знати, а именно сословия демиургов? Прежде всего, потому что жизненное благосостояние этого сословия целиком и без остатка зависит от обмена результатов его труда на продукты земледелия и скотоводства. Ремесленник объективно заинтересован в благосостоянии, основанном на всемерном развитии всех разновидностей продуктивного хозяйства. Кроме того, труд демиурга по своему внутреннему существу является творчеством.В смысловом спектре древнегреческого слова «демиург» значится не только ремесленник, но и мастер, строитель, творец. И это не случайно. Земледелец и скотовод имеют дело с природой. Наблюдательный земледелец целиком зависит от живого созерцания природных превращений. Лишь в непосредственном знании их циклически повторяющегося единства он ищет и находит все более хитроумные способы извлечь из природы свой собственный, медленно возрастающий продукт. У природы вынужден учиться и скотовод. От ее милостей, в которые приходится только верить, зависит не только желанный приплод, но и его собственное благополучие. Напротив, вся жизнь и все благополучие людей третьего сословия зависят совсем от иных условий и обстоятельств, делающих это сословие социально единым при всем бесконечном многообразии видов и типов их практической деятельности. В Греции демиургом называли гражданина, занимающегося какой-либо деятельностью за вознаграждение. Изделие демиурга и в качестве своем, и по количеству, и по времени изготовления зависит не от сезонных циклов и не от милостей природы, а"от собственного умения и совершенства орудий. Ремесло, таким образом, не просто связывает все прежние типы деятельности — земледелие и пастушеское скотоводство, поскольку непосредственно (и круглогодично) обслуживает их, но и становится внутренне обусловленным. Демиург вынужден непрерывно проигрывать в уме проблемные ситуации, конкретное содержание которых зависит от наличия и качества сырья, орудий труда, собственной смекалки и, что особенно важно, от знания того, как могут быть использованы другими людьми создаваемые им и з д е л и я, например, плуг или седло. В деятельности ремесленника знание впервые становится опосредствованным знанием, знанием как таковым, в отличие от интуиции земледельца и веры скотовода. Именно знание и сближает как самого «творца» с его «творением», так и все три разновидности продуктивной деятельности. Феномен знания возникает, таким образом, на принципиально новом основании, дополнительном по отношению не только к мифологии, но и к интуиции, и к вере. Субъективная сфера нового складывающегося этноса становится одновременно и внутренне разнородной, и тяготеющей к единству.
Указание на факт разнородности субъективной сферы, складывающейся в процессе становления цивилизаций второй волны, останется непродуктивным до тех пор, пока мы не различим в этом сложном и динамичном конгломерате его ведущие тенденции. Таких тенденций поначалу было три. Одна из них — психологическая — складывается на основе непосредственного речевого общения индивидов, всегда и во всех обстоятельствах оставаясь предельно изменчивым сплавом бессознательных, подсознательных и частично осознаваемых влечений, мотивов и умонастроений.
Вторая тенденция — рефлексивная — формируется на основе внутренних, глубинных процессов, детерминированных рождением нового, сложного по своему составу этноса, части которого долгое время остаются носителями разных способов восприятия пространства, типов интеллекта, а теперь еще и форм знания. Лишь в конечном счете все они соединяются в цел остн ый способ мышления, основанный на динамике прямых и обратных связей.
Начало и внутренний смысл этой наметившейся тенденции уже рассмотрены. Нам остается осмыслить лишь те вторичные процессы, которые становятся катализаторами, ускоряющими процесс соединения обособленного и разнородного во внутренне связанное и единое. Таких катализаторов было поначалу два — один стихийный, спонтанно вырастающий благодаря развитию торговли, а второй — ocos-j нанный, формирующийся в процессе становления политических интересов и политического самосознания.
Ни торговля как таковая, ни сам торговец нас, конечно, не интересуют. Но без идеи эквивалентности, с которой органически связан этот род деятельности, немыслимы ни сама производящая экономика в ее самодостаточной целостности, ни тот способ мышления, который делает эту самодостаточность внутренне возможной. Реальная встреча земледельца, пастуха и ремесленника происходит на «рынке», и только там, в процессе общения и обмена мнениями, происходит «глубинное» согласование различающихся интересов и тех видов знания, которыми индивиды непосредственно обладают. Проникая во все поры общественной жизни людей, торговля несет с собой смысл соотносительности не только трудовых усилий и не только равенства или неравенства собственной доли индивида в совместной жизни полиса, но еще и значимости самих идей. Немаловажен и непосредственный опыт торговой деятельности индивида. Деньги требуют не только счета, но и расчетливости, умения быстро соотносить между собой разные по качеству и количеству вещи, ценить время и сводить к звонкой монете, казалось бы, совершенно неосязаемые услуги. Мышление и есть основанная на прямой и обратной связи способность абстрагироваться от своих собственных,интуитивных представлений, находить необходимые для общения чувственные образы, речевые аналоги или метафоры, и с их помощью временно переходить на «точку зрения» другого человека, с иным типом восприятия пространства, иным интеллектом и иной формой знания.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.