Проблемы периодизации истории религии, страница 11

Близка к этому была и судьба буддизма. Сложившись вначале как одна из многочисленных сект (или философских школ) Северной Индии, буддизм широко распространился по всей Индии, а позже вышел за ее пределы, проникнув в ряд стран Южной, Юго-Восточной и Центральной Азии и сохранив лишь слабую связь со своей родиной. Он проявил при этом еще бóльшую пластичность, чем христианство, охотно вбирая в себя религиозные верования и культы разных стран, сливаясь с ними, дробясь при этом на толки и секты, хотя и менее враждебные друг другу, чем церкви и секты в христианстве. От первоначального вероучения буддизма, как и христианства, сохранилось мало.

При всех этих различиях в исторической судьбе трех «мировых» религий и при упомянутых уже выше существенных различиях в их вероучениях они имеют нечто общее, сближающее их между собой и противопоставляющее «национальным». Каждая из этих трех религий сумела оторваться от своей национальной почвы и тем самым создала для себя условия превращения в «наднациональную» религию.

Но как и почему стал возможным этот отрыв? Каждая национально-государственная религия создавалась на определенной социально-политической основе не только как отражение этой основы, но, главное, как ее оправдание, освящение и, значит, увековечение. Власть египетского фараона, вавилонского царя, японского микадо, китайского «сына неба» объявлялась священной, исходящей от богов. От тех же богов исходили и весь уклад жизни, отношения собственности, власти и подчинения. Религия узаконивала, сакрализировала все это.

А три интересующие нас религии как раз начали с отрицания этого уклада, с протеста против него. Правда, протест принимал разные формы и был неодинаково резким в этих трех религиях. Первоначальный ислам был протестом лишь против племенной раздробленности и власти племенной аристократии, корайшитов. Буддизм возник как протест против кастового строя Индии, против засилья брахманов, но он принял форму отрицания вообще всех материальных благ жизни и призывал к отказу от них. Первоначальное христианство было протестом против несправедливого социального порядка и в Иудее, и во всем мире; оно означало, как и в буддизме, отказ от земных благ во имя небесных сокровищ, во имя «царства божия».

Именно это принципиальное осуждение всего того, что оправдывали и освящали все существовавшие прежде религии, и позволило новым религиям оторваться от национальной почвы, перешагнуть за ее рамки, стать мировыми, т.е. наднациональными.

Протест этот, однако, длился не очень долго, и новые религии вскоре нашли способ примириться с действительностью, против которой они вначале выступали. Но примирение с действительностью, точнее, приспособление к этой действительности произошло на ином уровне. Победившее христианство примирилось не с социальным строем маленькой Иудеи, а с социальным строем рабовладельческого, а позднее феодально-крепостнического общества в целом и освятило его. Победивший буддизм примирился не с кастовым строем Северной Индии, а социальными порядками множества стран Востока и освятил их. Победивший ислам примирился не с племенной раздробленностью Аравии, а с классовыми отношениями и в кочевых, и в оседлых обществах Ближнего и Среднего Востока и освятил их. Это различие в уровне освящения социального строя мировыми и национальными религиями сохраняется доныне. Японский синтоизм и сейчас освящает и узаконивает священную власть микадо и идею особой святости японского народа. Конфуцианство освящало социальные порядки в «Поднебесной империи», священную власть «сына неба» и пр. Индуизм доныне освящает кастовое устройство Индии. Иудаизм проповедует богоизбранность еврейского народа.

Ни христианство, ни буддизм, ни ислам не проповедуют и не освящают особых сакральных преимуществ какого-либо народа, социальных порядков в какой-либо отдельно взятой стране.

В этом основное и принципиальное различие между национальными и мировыми религиями, то, что делает эти последние более поздней, вероятно, последней исторической стадией развития религии.