Это работа о великих русских путешественников. О том, какими маршрутами они шли и какими открытиями запечетлили свой след в истории

ВВЕДЕНИЕ

Что лежит в основе человеческой мудрости? Две вещи: значение подчеркнутые из книг, путешествие расширяющее опыт человека. Все это составляет внутренний и внешний мир личности. Одни предполагают тишину кабинетных стен, другие отправляются в далекие странствия, бросаются  в гущу природных стихий. Плывут суднах по океану, карабкаются на скалы  сквозь тайгу покоряют вершины и открывают новые земли. Эти смелые люди путешественники – отмечены печатью исключительности, они готовы терпеть многие лишения, голод, жажду, стужу, одиночество, готовы страдать и пребывать порою на пороге смерти, но отступать от поставленной цели не в их правилах. А ради чего?

Ответ прост: ради знания мира, ради приближения к истину.

Это работа о великих русских путешественников. О том, какими маршрутами они шли и какими открытиями  запечетлили свой след в истории.

Нами выбраны покорители земных простор и морской глади.   

Казачье счастье

Семена Дежнёва

В 1630—1640 годах русские купцы-промышленники, ставшие подлинными путешественниками, двигались в поисках «новых землиц» и на юг, и на север вверх и вниз по Лене, а также и прямо на восток отчасти под влиянием смутных слухов, что там, на востоке, простирается Теплое море. Шли туда казаки Копылова, Москвити-на, Колобова, Филиппова и многих других атаманов. Но один из самых заметных следов в этом продвижении к Теплому морю оставил удалой и своенравный казак Семен Иванович Дежнёв.

Лихая судьба

Дежнёв родился около 1605 года в Пинежской волости. Первые сведения о нем относятся к тому времени, когда он начал отбывать казачью службу в Сибири. Из Тобольска Дежнёв перешел в Енисейск, а оттуда был направлен в Якутск, куда и прибыл в 1638 году. Царскую службу нес исправно, хотя и был драчлив. Женат он был, насколько известно, два раза, на якутках. Хорошо знал казак якутский язык, что помогало ему в дальнейших путешествиях.

В 1633—1640 годах Дежнёв участвовал в нескольких походах на реки бассейна Лены для сбора ясака (дани). Был на левых притоках Алдана и нижнем Вилюе. Зимой 1640 года служил на Яне в отряде атамана Дмитрия (Ерилы) Зыряна, который затем двинулся на Алазею, а Дежнёва отослал с «соболиной казною» в Якутск. По дороге казаки Дежнёва попали в засаду, устроенную эвенками, сам он был тяжело ранен стрелой, но выжил: Дежнёв отличался богатырским здоровьем. После Якутска он попал в отряд еще одного удалого казака — Михаила Стаду-хина, который также стремился проведать «новых землиц», и вместе с ним направился на верхнюю Индигирку, в самый суровый и морозный край — Оймякон. Там они немножко «погромили» юкагиров, набрали соболей и в начале лета 1643 года спустились на коче (большой лодке) по Индигирке до ее низовьев. Осенью Стадухин и Дежнёв перешли морем к Алазее и там соединились с отрядом Зыряна для дальнейшего морского похода на Колыму. И здесь Дежнёв прожил три года — принимал участие в строительстве Нижнеколымска. Словом, к сорока годам биография у него была уже пестрая. Он много знал, многое видел. И судьба берегла его для дальнейших путешествий и свершений.

На Анадырь-реку

Нижнеколымск построили, и туда тотчас же стали проникать слухи, соблазнительные для охочих на приключения казаков: есть такая богатая соболями «захребетная река Погыча» (Анадырь), «а до ней (до ее устья) от Колымы парусным по-годьем бежать сутки — трое и больше». Дежнёв намотал это известие на ус, но первой на поиски «соболиной реки» летом 1646 года вышла партия промышленников-поморов. Их было девять человек, во главе стоял кормщик Исай Мезенец. Двое суток они на коче «бежали парусом по большому морю» — на восток, по свободной ото льда полосе, вдоль скалистого берега («подле Камень») и дошли до губы, вероятно Чаунской, видели там остров Айон. В губе они встретили чукчей и вели с ними «небогатый немой торг». «...Съезжать к ним с судна на берег не смели, вывезли к ним товарцу на берег, положили, и они в то место положили кости рыбья зуба (моржовых клыков) немного, и не всякий зуб цел: деланы у них пешни (ломы) и топоры из той кости, и сказцвают, что на море-де этого зверя много ложится...» Все это описано старорусским языком в грамотах того времени.

Когда Мезенец вернулся с такими известиями, нижнеколым-цев начало «лихорадить». Правда, добыча моржовых клыков была и не велика, и не очень ценна, но это объяснялось робостью плохо вооруженных промышленников. К тому же Мезенец отходил только на два дня парусного бега от Колымы, а до устья «соболиной реки» требовалось бежать больше.

Вторую экспедицию на Анадырь организовали Дежнёв и холмогорец Федот Попов, уже имевший опыт плавания в водах Ледовитого океана. В поход собралось 63 человека, в основном все промысловики. Дежнёв — по его личной просьбе — отвечал за сбор ясака. Он пообещал представить «государю прибыли на новой на реке Анадырь» 280 соболиных шкур. Летом 1647 года на четырех кочах экспедиция вышла из Колымы в море. Неизвестно, как далеко они продвинулись на восток, но доказано, что их постигла неудача. Тяжелые ледовые условия заставили их в то же лето вернуться в Нижнеколымск. Но на этом Дежнёв не остановился. Он вновь подал просьбу о назначении его ответственным за сбор ясака и вместе с Поповым приступил к организации нового похода.