Теории межличностного взаимодействия, страница 16

Дискриминативная валидность конструкта

Третий путь рассмотрения различных процессов, лежащих в основе влияния большинства и меньшинства, — заключение этого вопроса в структуру критериев конструктной валидности. Одно из требований конструктной валидности заключается в том, чтобы научный концепт был закономерно взаимосвязан с другими конструктами. В течение многих лет физические антропологи проводили скрупулезные измерения цефалического индекса — соотношение ширины и длины головы. Эти измерения были сделаны надежным методом, более того, в исследованиях принимали участие представители различных рас/ этнических групп, и оказалось, что у каждой расы свой цефалический индекс. Является ли это измерение цефалического индекса важным научным конструктом? Нет, потому что это исследование так и не смогло выявить взаимосвязь между показателем этого цефалического индекса и другими переменными.

Второй критерий имеет отношение к дискриминативной валидности. Даже если было показано, что у некоего концепта есть эмпирические взаимосвязи с другими переменными, эти взаимосвязи должны отличаться от взаимосвязей других, на первый взгляд схожих, концептов. Если применять этот критерий к потенциально различному влиянию большинства и меньшинства, нужно задать вопрос: отличаются ли обнаруженные взаимосвязи между переменными, имеющими место в случае, когда меньшинство является источником влияния, от взаимосвязей между теми же переменными, когда исследуется влияние большинства. Если каждая из всего множества переменных оказывает один и тот же эффект на большинство и меньшинство, то, согласно критерию дискриминативного конструкта, нет причин разделять влияние на «влияние меньшинства» и «влияние большинства».

Например, если, по утверждению Московичи, меньшинство оказывает влияние посредством своих аргументов, а большинство исключительно посредством своей власти, манипулирование переменными, такими как вербальная угроза или качество аргументов, должно приводить к оказанию совершенно различных эффектов на большинство и меньшинство. Вербальная угроза, исходящая от меньшинства (и направленная на большинство), вполне возможно, снизит степень влияния меньшинства, поскольку обычно оно обладает меньшей властью, нежели большинство. Таким образом, подобные угрозы скорее вызовут негодование, чем чувство страха. Однако угрозы, исходящие от большинства, возможно, приведут к усилению влияния, если теория двустороннего процесса Московичи верна. Подобным же образом и улучшение качества аргументов большинства, видимо, не окажет эффекта на меньшинство, поскольку оно свое внимание уделяет власти большинства. А улучшение качества аргументов меньшинства должно привести к существенному усилению его влияния на большинство.

Применяя этот подход к изучению вопроса об одно- и двусторонних влияниях, можно исследовать полный список всех переменных, которые, вероятнее всего, оказывают влияние на групповые процессы при дискуссии. За такие переменные можно принять ограниченное время для принятия решения, крайнюю позицию, отстаиваемую фракцией, размер фракции, власть и статус членов фракции, ориентацию темы на ценности или на факты и т. д. В результате исследования независимых переменных влияния большинства и меньшинства выяснилось, что направление воздействия как результат статуса большинства/меньшинства практически одинаково (Kruglanski and Mackie, 1990). Вероятно, не имеет значения, направлено ли влияние на меньшинство или, наоборот, исходит от меньшинства. Так, с точки зрения дискриминативной конструктной валидности нет смысла отличать влияние большинства от влияния меньшинства. Можно предположить, что в ближайшее время этой исследовательской области будут уделять еще больше внимания.

Интенсивная индоктринация

Мы уже упоминали, что исследование социального влияния породило множество теоретических вопросов, весьма интересных для академических ученых. Однако и в реальной жизни процессы социального влияния не менее важны. Примеры интенсивной индоктринации иллюстрируют это достаточно хорошо. В главе 1 мы уже упоминали о похищении Патриции Херст Симбионистской армией освобождения. Самым удивительным в этой ситуации оказалось то, что после нескольких недель своего пребывания в качестве заложницы мисс Херст стала разделять убеждения своих похитителей и даже принимала участие в ограблении банка и в перестрелке, завязавшейся при попытке САО ограбить магазин спортивных товаров. Когда, спустя год, мисс Херст удалось поймать, она заявила, что занималась «партизанской войной в городе». САО каким-то образом удалось за считанные недели превратить студентку Патрицию Херст в революционерку. Впрочем это «достижение» не покажется таким уж удивительным, если принять во внимание психологические принципы, лежащие в основе интенсивной индоктринации, и процесс социального влияния, которому подверглась мисс Херст (Hearst, 1982), тот процесс, при котором первоначальная уступчивость перерастает во внутреннее убеждение.