Идея культурной политики, страница 3

Но обратите внимание, что с этой точки зрения игровая практика намекала на политику. В игровой практике всегда присутствовала некая совокупность социальных групп (разных, принципиально разных), каждая из которых в ходе игры в том числе осмысляла, артикулировала свой глубинный интерес (профессиональный, социальный, деятельностный, территориальный – если речь, например, шла о городских или региональных играх и т.д. и т.п.). Этот интерес должен был быть оформлен и предъявлен (кто-то должен был начать говорить от лица интересов этой группы), и при этом существовало достаточно жесткое условие, в том числе заданное на схеме МД, что Другой всегда ценен. И что в этом смысле – также как и на Соборе, где епископы выбирали Папу: их загоняли в комнату, потом дверь с той стороны запирали; дальше был простой принцип: три дня их кормили, если они через три дня Папу не выбирали, то значит их кормить переставали и так до того момента, пока бы они не вырабатывали некий проект, некие совместные рамки и, так сказать, общую кандидатуру. Вот. Но здесь не было задачи кого-то выбрать, но была задача сформировать какое-то общее поле, в том числе сформулировать некое общее содержание на доске из тех частных точек зрения, частных интересов, и частных проекций, которые здесь вырабатывались. Поэтому для меня, скажем, те эксперименты, которые мы проводили с Сергеем Валентиновичем Поповым, эксперименты, связанные с формированием локальных идеологий, когда нужно было, например, для какого-то управленческого коллектива сформировать философию деятельности на несколько лет, идеологию управления и идеологию презентации этого управленческого проекта другим. Когда (с 1985 года), у нас начались работы с кинематографом (я консультировал создание целого ряда картин и работал довольно много с фильмо-производителями – продюсерами)…

Вопрос: Каких картин?

П.Г.: Разных.

Реплика: Поконкретнее, пожалуйста.

П.Г.: Разных. Я вам ничего не обязан говорить. Я перед вами не отчитываюсь. Поэтому вы как-то выбирайте модальность вопросов...

Вот, значит, этот опыт работы (довольно, так сказать, пограничный, потому что ведь любое кинематографическое производство есть производство социального имиджа, социального знака, есть производство некоторого стиля), этот круг вопросов тоже увязывался в одну канву.

И, конечно же, была довольно большая проблематика, связанная с первыми конкурсами: конкурс на РАФе, в Артеке и на БАМе, которые мы проводили вместе с Поповым в 1987 году – когда нужно было, обратите внимание, не выбрать директора (как это потом обессмыслили СМИ), нужно было провести конкурс и разработать концепцию развития предприятия (предприятия – в одном случае, социокультурного объекта – в другом случае, территории зоны освоения БАМа – в третьем случае). И не просто разработать в тиши кабинетов, а вывести на публичное обсуждение. И если в ОДИ число участников с каждым днем падало, потому что метод построен на том, чтобы отсекать часть людей, оставлять более интегрированную группу, склонную к тому, чтобы в такой форме решать свои вопросы, то обсуждение концепции развития завода РАФ, на котором была группа в тринадцать конкурсантов, выносилось затем в завод: эти пять кандидатов шли по цехам, в каждом цехе они докладывали элементы программы, в обсуждение втягивался весь город. Город Елгава, как мы тогда шутили, слухи о том, что происходит на заводе и что обсуждается, обходят через 45 минут. И город Елгава с его тридцатитысячным населением за 45 минут оказывался в курсе всего того, что обсуждается в Белом Доме. Там был такой Белый Дом, где собственно собиралась инженерная элита. Значит, в этом плане это было не в закрытой, а в открытой системе. Количество участников увеличивается.