Место и роль человека в системе современных производительных сил. Человек как субъект и объект«Научно-технической цивилизации» в технократической теории Х.Шельского, страница 8

Об объективной функции подобной теории, выпол­няемой ею, очевидно, вопреки намерениям ее автора, писал Г.-П. Барт. «Интеллектуальная модель столь явно неизбежного будущего, - отмечал он, - ... имеет свойство усыплять и при этом усиливать у образованного человека ощущение, что он вступил в круг тех, кто знает, что нас ждет впереди. Такой человек чув­ствует себя причисленным к элите и одновременно избавленным от необходимости действовать; „шельскианство" в настоящее время распространяет среди образованных кругов ФРГ самодовольный квиетизм, подобный тому, какой породил в свое время ,,Закат Европы" Шпенглера».

В своей работе Шельский довел до логического за­вершения задачу добиться монизма, единства предпо­сылок во взглядах на современность, сбрасывая со сче­тов все, что на высоком уровне абстракции не умести­лось в тщательно продуманную схему. Все же этому весьма незаурядному труду Шельского осталась при­сущей глубокая внутренняя двойственность: если, с одной стороны, конструкция Шельского это «песнь песней» торжествующей технократии, то, с другой - в ней совершенно ясно просматривается горечь непод­дельного скептицизма.

Глава третья.

ТЕХНИКА, ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА

В КОНЦЕПЦИЯХ 70 - 80-х.

К началу 70-х годов волна техницизма, социально-по­литически ориентированного на будущее, резко спала. Планы буржуазных теоретиков, в 50-е годы разраба­тывавших многообразные модели «технического госу­дарства», «научной цивилизации» и т. п. на будущее, которое нередко рисовалось как царство если не со­циальной разумности, то, во всяком случае, непогре­шимой научно-технической рациональности, основанно­го на научном предвидении расчета, исключавших возможность безрассудства политических решений, субъективизма в управлении, стихийности и нестабиль­ности, обнаружили свою несостоятельность.

Стало очевидным, что интенсивное техническое ос­нащение Запада отвечает отнюдь не одним лишь «имманентным закономерностям» бурного развития нау­ки и техники; в его основе — не просто «логика от­крытий» и расширение поля технических возможно­стей, но, в первую очередь, политический императив гонки вооружений, милитаристская экспансионистская государственная политика западных держав.

«При капитализме возникают диспропорции и дефор­мации в развитии научно-технического прогресса, - от­мечают исследователи-марксисты. - Всеми средствами стимулируются научные достижения, воплощаемые в технические компоненты производительных сил, в то время как реализация других функций науки, таких, как управление общественными процессами, все более замедляется. В результате стремительное движение науки не сопровождается рациональным изменением ее структуры, обостряются противоречия общества, наука превращается в потенциальную разрушительную силу... Анализ изменений в научно-техническом раз­витии капитализма в 70-х годах показывает, что госу­дарственное вмешательство усилило деформацию науч­но-технической революции. Например, в США военные программы поглощают половину расходов на науку».

Попытки буржуазных теоретиков строить модели будущего, беря за основу возможность рационального «позитивного» использования капитализмом мощных производительных сил и средств управления, обнару­жили свою беспочвенность.

Следует уточнить, что во многих случаях «техно­кратические» мировоззренческие установки, зиждущие­ся на вере в рациональность, прокладывающую себе путь в сфере знания, управленческой деятельности, социальной жизни, хотя их негласной предпосылкой и было сохранение статус-кво капиталистического об­щества, не могут быть отождествлены с идеологической задачей апологетики буржуазных отношений. Мировоз­зренческая утопия технократии, как правило, претендовала на внеполитичность; более того, перспектива полного, универсального развития «научно-технической цивилизации» предполагала (вопреки реальной поли­тике западных государств) условия мира. Во всяком случае, проекты деятельности под знаком науки, ра­циональности разительно отличались от вытеснивших «технократическую идеологию» экспансивных лозунгов неоконсерватизма, к программе которого относятся: узаконенный интервенционизм государства, открытое воздействие государственной власти на развитие науки и техники с целью их полной милитаризации, угроза войн вплоть до перенесения их в космическое про­странство и, одновременно, демагогическая экзальтация по поводу ценностей западного образа жизни.

В этой связи нельзя не согласиться с обоснованны­ми замечаниями, высказанными восточногерманскими философами. В атмосфере и под покровом иллюзии «деидеологизации», пишет, например, Д. Пасеман, некоторые направ­ления сциентизма и техницизма нанесли, тем не менее, огромный урон влиянию традиционных ценностей ка­питалистического мира. В свете этих концепций любые «ценности» были подозрительны; идея «деидеологизации», направленная было против стран социалистиче­ского лагеря, действовала, как бумеранг... На этой почве поднялась ныне волна массивной реидеологизации, реставрации буржуазных «ценностей» как легитимационного базиса империализма.

С совершенно других позиций критика технократи­ческих концепций развивалась в рамках самой фило­софии науки и техники. По существу анализ западными теоретиками ситуации 70 - 80-х годов привел в буржуазной философии науки и техники на уровне теории лишь к критике в обостренной форме все той же «научной рациональности». Правда, с той разни­цей, что если до сих пор «рациональность», этот науч­ный бастион, подвергалась критике извне, со стороны социальной философии, леворадикальной идеологии и т. п., то теперь она стала объектом жесткой критики со стороны различного рода направлений в самой фи­лософии науки. Участились констатации того, что мо­дели будущего, основывающиеся на универсализации научно-технической рациональности, не имеют ника­ких точек соприкосновения с реальностью сегодняшне­го дня и никогда не смогут быть реализованы. Так, известный западногерманский историк науки К. Хюбнер приходит к следующему выводу: «...сейчас ме­нее, чем до сих пор, очевидно величие, и более - проблематичность односторонне развитого технико-научного мира ... проблематична наша способность ов­ладеть будущим».