Знаменательна в этом отношении одна из заключительных фраз книги «Раздробленный труд»: «Нужно быть чрезвычайно наивным либо слепым, чтобы вообразить, что ликвидация всех исполнительских работ в обществе, где нет ни справедливых социальных институтов, ни мудрости, не повлечет за собой в качестве основного своего результата увековечение отчуждения".
Глава вторая.
ЧЕЛОВЕК КАК СУБЪЕКТ И ОБЪЕКТ
«НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ»
В ТЕХНОКРАТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ Х. ШЕЛЬСКОГО
X. Шельский - один из немногих буржуазных теоретиков, кто попытался не просто описать новые условия, сложившиеся для человека в век научно-технической революции, но разработать для изучения реальности, во многих отношениях беспрецедентной, ряд методологических принципов.
Главное, что ставит его теорию особняком среди множества социальных учений, ориентированных в технократическо-сциентистическом духе, это попытки недвусмысленно сформулировать философский вопрос, подспудно питавший всю огромную массу буржуазной философской и социологической литературы о научно-технической цивилизации, а именно: имеет ли еще смысл в изменившихся условиях продолжать настаивать на исторической самоидентификации человечества, на его связи с собственным культурно-историческим прошлым? Шельский объявляет эти попытки бесплодными, антагонизм между образом человека, созданным европейской культурой, и беспрецедентными условиями порожденными развитием науки и техники, непреодолимым. Вывод, который делает западногерманский социолог: наша эпоха требует «тотального разрыва с историей», сегодняшняя драма человечества вызвана в первую очередь тщетностью и бессмысленностью стремления людей сохранить, историческую преемственность сложившегося много веков назад типа культуры.
В этом, как и во многих других отношениях, опубликованная Шельским в 1961 г. статья «Человек в научной цивилизации» произвела среди самых широких кругов общественности впечатление разорвавшейся бомбы; вокруг тезисов Шельского в 60 - 70-e годы не смолкала ожесточенная полемика. Конечно, не потому, что технократическая ориентация в эти годы могла кого-либо удивить показаться скандальной. Сам Шельский давно приобрел известность в качестве одного из ведущих социологов ФРГ, компетентного исследователя проблем семьи, религии, образования, здравоохранения, с 50-х годов - автоматизации. Итак, Шельский-социолог не вызывал ни недоумения, ни протеста. И вот - небольшая статья, посвященная ситуации человека в современном мире, где Шельский-философ оказался антагонистом всех основных социально-философских школ и направлений ФРГ, от романтического культуркритицизма и «критической теории общества» до индустриальной социологии.
Философское осмысление Шельским проблемы показательно во многих отношениях. Прежде всего, очевидно его стремление учесть те реальные факторы, которыми идеалистическая философия человека до сих пор пренебрегала. Так, Шельский исходит из того, что невозможно, говоря о месте и функциях человека в современной научно-технической цивилизации, продолжать апеллировать к образу человека, созданному некогда спекулятивной идеалистической философией; что эмпирические, частные вопросы теоретически должны быть подчинены чему-то превосходящему их по уровню обобщения; что составить представление о человеке сегодня невозможно иначе, как исследовав его положение в производственно-технической сфере (и особенно - на той высшей ступени, которая достигнута в условиях автоматизации), опираясь на весь комплекс изменений в сфере производства, в социальной и индивидуальной жизни; что сущность техники сегодня уже недостаточно объяснять, исходя из понимания ее как дальнейшего использования человеком орудия, так как природные пределы человеческих органов раздвинулись настолько, что прежняя постановка вопроса о технике, о их «восполнении» делает разговор беспредметным: именно сегодняшний беспрецедентно высокий, качественно новый уровень развития техники помогает нам понять ее «сущность», по-настоящему вникнуть в техническое измерение западной цивилизации; наконец, что современному обществу предстоит преодолеть исторически образовавшийся разрыв между «культурой» и «цивилизацией».
Справедливо увидев помеху анализу взаимоотношений человека и техники на современном этапе в косном характере обветшалых идеалистических представлений, Шельский предлагает свою модель этих взаимоотношений, концепцию человека в новом единстве с создаваемым им техническим миром.
Прежде всего, Шельский стремится адекватно определить место человека в технической цивилизации: человеку вовсе не противостоит технический мир как нечто чуждое, внешнее: уже очень давно человек имеет дело исключительно с собственным творением. Предметом технического преобразования, реконструкции, создания заново давно стал именно мир искусственный, вторичный - и только он: с миром природным человек по существу уже не имеет дела с тех пор, как даже «сырые» материалы стали продуктом искусственного происхождения. В отличие от исторических эпох, когда можно было говорить о господстве над преднаходимым миром, сейчас сфера господства впервые создается самим господствующим. Однако, подчеркивает Шельский, распространенное мнение, что тем самым «мы находимся во власти техники, неверно: ведь техника не есть покоящееся в себе, противостоящее человеку абсолютное бытие; это сам человек как наука и как труд... Человек при этом полностью подпадает под необходимость, которую продуцирует сам в качестве своего мира и своей сущности.
Надо сказать, что Шельский стремится вернуть современнику ясное осознание человеческого содержания технического прогресса, он вновь «очеловечивает» процесс, все более воспринимающийся как развертывание абсолютно автономных, давно уже чуждых человеку сил, следующих уже нечеловеческой инерции. У Шельского человек - это автор, демиург; это субъект технической цивилизации, технического могущества.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.