Однако, видя в автоматизации опасность еще большей в конечном счете дегуманизации, Фридман впадает в другую крайность, приходя фактически к отрицанию каких-либо значительных изменений в характере человеческого труда в обозримом будущем.
Пессимизм подобного рода был присущ и Поллоку. Но в отличие от Поллока Фридман не столь определенно связывает основные черты отчужденного индустриального труда с социально-экономической базой капитализма, с укреплением позиции правящей верхушки финансистов и промышленников, с милитаризацией капиталистической экономики. Для Фридмана опасность прежде всего в альтернативности исторически сложившейся культуры и. лишенного «основы» мира технической цивилизации, в общем, кризисе человеческого содержания культуры и труда. Он констатирует распад того синтеза физических и духовных возможностей, каковым являлся труд в истории человечества вплоть до утверждения буржуазной рационализации индустриального труда, кризис «поливалентного» индивида, ориентированного на выполнение универсальных задач. Кризис этот начинается с упадка ремесел. Однако тогда это еще не было упадком культуры, поскольку формы ремесленной деятельности в том или ином виде сохранялись почти до начала индустриальных революций, а в разностороннем развитии и сноровке многих работников промышленных цехов наследие ремесел обнаруживалось до самого недавнего времени.
Именно на основе подобной ценностной шкалы (оптимальное положение на которой фактически занимает ремесленный, сугубо индивидуальный труд) Фридман расценивает перспективы дальнейшей эволюции труда. В этом смысле даже наиболее заманчивые перспективы автоматизации представляются ему вовсе не безопасными для человека. Так, он с глубоким недоверием относится к идее, согласно которой тенденция к универсализации задач (если таковая сможет возобладать над пока еще повсеместной тенденцией к специализации), синтез задач работника на новом уровне (например, надзор освобожденного от исполнительских функций работника, над сложнейшим автоматизированным устройством), современная и особенно будущая формы производственной деятельности приведут к постановке задач более высокого уровня, чем уровень задач ремесленника.
Для Фридмана автоматизация воплощает в себе одну из основных опасностей, которую несет в себе научно-технический прогресс, а именно: полную ликвидацию созидательного, деятельного участия человека в воспроизводстве своего окружения (поскольку он сможет его контролировать с помощью все более эффективной техники). «Экран» из аппаратуры, техники между миром и человеком становится все более плотным. Между тем присущие человеку потребности, способности, стремления остаются без приложения, деградируют. И в работе, и в досуге человек все больше склоняется к типу поведения, которое можно назвать нажатием кнопки. В дальнейшей перспективе НТР Фридман усматривает усугубление кризиса индивида с его исторически сформировавшимися возможностями, разносторонними задатками и потребностями, которые нуждаются в удовлетворении и дальнейшем развитии.
Следует отметить, что присущая философской рефлексии Фридмана ностальгия по человеческому содержанию труда, идеал труда по подобию ремесленного, непременно связанный с сохранением былых форм исполнительского мастерства, - отнюдь не исключение и современной западной литературе: это - одно из воплощений культуркритицистской традиции, в случае дающей о себе знать даже в такой области, как индустриальная социология. Жизненность идеала из далекого исторического прошлого объясняется в значительной мере существенными положительными чертами данного типа труда в его антропологическом, гуманистическом измерении. Историки не случайно называют период расцвета ремесленничества - средние века - эпохой культуры труда, имея в виду труд наиболее завершенную форму самовыражения человека в этот исторический период, труд как индивидуальный процесс. Сама привлекательность этого труда проявляется отчетливее в настоящее время, выступает на первый план по мере полного отрыва современного индустриального труда от этой антропологической основы, исторической необратимости новых производственных процессов, изменения технологии.
Очевидно, что перспективы изменения характера труда раскрываются не в том направлении, в каком могло бы быть снято возникшее в ходе буржуазной индустриализации и все усугубляющееся противоречие между исторически сложившимися в европейском мировоззрении представлениями о человеке субъекте, с присущим ему творческим началом, о личностных способах реализации любой деятельности, «авторстве» творческих актов, - и осознанием глубокой, неявной, повсеместной детерминированности всей сферы человеческой жизнедеятельности опосредующими универсальными связями научно-технической цивилизации. Здесь - основа кризиса той культуры, которая ориентировала человека прежде всего на индивидуальное выполнение, осуществление им своей социальной роли, здесь же – причина утраты им ощущения ценности своего существования как личности.
В целом Фридман в традициях буржуазной социологии рассматривает все связанные с НТР явления преимущественно под углом зрения изменения технологического фактора, его одностороннего развития или прямого несоответствия человеку, исторически сложившимся культурным навыкам и потребностям людей. Это связано с тем, что буржуазное общество, не давая человеку возможности самореализации в труде, не предоставляет ему никаких форм самореализации вообще: ни в виде творческих элементов трудовой деятельности, ни в виде свободного технического, культурного самовыражения. Для Фридмана автоматизация, в определенном смысле интеллектуализация, но не внося целостного смысла в труд, грозит отнять у работника то последнее, что еще может приносить ему физическое и моральное удовлетворение, тот минимум, в котором еще может проявляться индивидуальное мастерство.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.