Прибыв на Кавказ прямо с европейских полей сражений, где действовали правила классической стратегии, Ермолов не стал спешить с их применением. Изучив окрестности он понял, что ему досталось в высшей степени своеобразное поприще, требовавшее новых подходов. Он понимал, что здесь нет единой хорошо организованной армии, нет простора для маневра, даже нет представления о том кто враг, и где он? Здесь русская армия столкнулась с особым, и неизвестным до того ей, противником. Она оказалась в ситуации, в которой, в свое время оказались англичане в Индии и французы в Египте и Алжире. Это была очень сложная задача, но у Ермолова уже были мысли для её решения: «Смирить чеченцев необходимо надобно, но меры на то должно взять совсем другие, нежели до сего времени. Надобно оставить намерение покорить их оружием, но отнять средства к набегам и хищничествам, соединив во власти своей всё, что к тому им способствовало». [1 с. 33]. То есть полководец предлагает прочно обосноваться в предгорьях, выдвинуть русские базы поближе к Кавказскому хребту и тем самым ограничить для горцев свободу действий. Были построены укрепления: Грозная, Внезапная, Преградный Стан, Бурная, Герзель-аул и др. Соединенные дорогами, проложенными в лесах, они образовали протяженную фортификационную линию с запада на восток – от Назрани до Каспия. Одновременно прорубались просеки с севера на юг, открывавшие доступ к прежде недоступным местам базирования чеченцев и дагестанцев. Таким образом, Ермолов закладывал обширный плацдарм для продвижения вглубь гор.
Подобные методы применял генерал Ермолов и в Кабарде, построив ряд крепостей у выходов из главных ущелий Кавказского хребта. Лишь на Северо-Западном Кавказе Ермолов не приступил к подобной системе. Либо из-за постоянной военной активности черкесов, либо из-за того, что видел здесь иную ситуацию, чем в Чечне и Дагестане.
Есть и парадокс, и логика в том, что просвещенная бюрократия рождается и начинает свою активную гражданственную деятельность при самых жестких, самых имперско-мыслящих (в глазах многих – самых одиозных) кавказских наместниках – П. Д. Цицианове и А. П. Ермолове. Профессиональные военные, воспитанные в соответствующем духе, эти генералы видели свое предназначение, прежде всего в наведении внутреннего порядка в крае и защите его от внешних угроз, что отныне становится проблемой безопасности России, то есть – приоритетной проблемой любого государства. Отсюда – широкое использование силовых методов. Однако они не являлись самоцелью и применялись только в тех случаях, когда мирные средства не действовали, хотя, конечно, остается далеко не праздным вопрос – насколько та или иная ситуация действительно была безвыходной?
П. Д. Цицианов и А. П. Ермолов осознавали, что, помимо армейского, нужен и другой инструментарий для борьбы против беспорядка. Именно с этой прагматической целью они создали в Закавказье весьма сплоченную колониально-чиновничью корпорацию, руководствуясь посылом о том, что ее эффективность будет прямо пропорциональна ее просвещенности. Особым покровительством пользовались те «кадры», которые своими взглядами и творческим потенциалом более всего отвечали представлениям наместников о сути и форме цивилизаторской миссии России. Вместе с тем П. Д. Цицианов и А. П. Ермолов не всегда могли полностью контролировать процесс формирования бюрократии просвещенного типа. Зачастую он принимал стихийный характер. Так, «проконсул Кавказа», конечно, не имел никакого отношения к появлению в подведомственном ему крае блестящей плеяды сосланных туда деятелей декабристского движения. Но нельзя отрицать и того, что во многом благодаря А. П. Ермолову декабристы получили возможность реализовать свои таланты на новом для них поприще и сыграть колоссальную роль в русско-закавказском духовном сближении. Их трудами были заложены основы для великого культурного синтеза, принесшего столь яркие плоды во второй половине XIX веке и особенно в ХХ веке.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.