Религия стремится, далее, иметь значение не только для тех, кто причисляет себя к исповедующим ее, — по своей сути, по своему понятию она универсальна: “Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари”7... “И никто не приходит к Отцу как только через меня”8. Религия окончательно установлена и поэтому исключительна, она не терпит соперничества, по своему смыслу она не есть одна религия среди других, но единственная религия, единственно “истинная”, абсолютная религия9. И если различные религии терпимо относятся друг к другу, то это никогда не исходит из религии, из религиозного духа, а имеет либо политические, либо философские причины. В политике возможен отказ от распространения сферы влияния отдельного государства, ибо политика основана на разуме, а разум считается с невозможностью примирить дух в его абсолютной целостности и конкретности: политика есть искусство возможного. Религия же стремится сделать возможным рационально невозможное, осуществить абсолютный мир и абсолютную справедливость; вернее, именно это и есть содержание религиозной веры в то, что мир и справедливость осуществляются властью Божией. Для религиозного сознания все люди едины в Боге, т.е. “мир Божий, который выше всякого разума”, превращает их в детей Божиих и потому в братьев и сестер. Царствие Божие не от мира сего, оно в душах верующих; это не земное царство будущего, а Царствие небесное, к которому причастны все, чей путь ведет к Богу: “Не бойся, малая паства, Отцу вашему угодно дать вам царствие”. Политический порядок дает гражданину чувство личной безопасности, божественный порядок сообщает душе чувство благодати, — в различии этих субъективных свойств чувства можно вновь усмотреть различие объективного содержания примирения. Государство заботится о чувственно-нравственном благополучии, религия — о сверхчувственном спасении отдельного человека; благополучие способно возрастать, — в нем существует градация, поэтому оно может быть обеспечено в большей или меньшей степени; спасение же связано с целостностью и конкретностью души, поэтому оно может быть только полностью и целиком обретено или полностью и целиком утрачено: “Неспокойно наше сердце, пока оно не найдет покой в Тебе” (Августин).
Поскольку рациональная культура по своему смыслу никогда не бывает завершенной, а всегда пребывает в становлении, то субъективное сознание не сливается с ней так полно, как с интуитивной культурой; оно входит в смысловую действительность рациональной культуры как нечто абстрактно-рациональное, а не как конкретно-индивидуальное. Исследователь сообщает не свое мнение, не свою точку зрения, а хочет, чтобы результат его исследования был просто результатом познающего разума, результатом рациональным; художник, напротив, вкладывает душу в свое произведение, и как бы оно ни претендовало на общезначимость, оно стремится быть не просто произведением художественного духа, но произведением гениальной индивидуальности, которая объективирует себя в нем как индивидуальность. И государственный человек также не высказывает своих мнений и взглядов, а представляет волю государства; король, который объявляет войну или заключает мир, действует не как индивидуальное “Я”, а от имени государства, в качестве “Я” государства или его высшего слуги; пророк же, напротив, вещая, полностью сливается со своим Богом, он совершенно растворяется в Боге и погружается в Него; он для себя не что иное, как посланник Бога и толкователь Его воли, он призван как индивидуальное “Я” Его представлять. Самым возвышенным образом выражает себя это слияние Бога и провозвестника Его воли в словах Иисуса в Евангелии от Иоанна:
“Я и Отец — одно”10.
7. Наивная и рефлективная культура
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.