Марков В. А. Я бы хотел высказать свое мнение в отношении тромболитической терапии при шоке. За последние 2 года нам удалось спасти погибающих на наших глазах больных тем, что дежурная бригада ангиологов при неэффективности внутривенного введения тромболитиков, несмотря на тяжелое состояние больного, в условиях щадящей коронарной ангиографии (начиная с пораженной артерии) пыталась восстановить кровоток суперселективным введением тромболитиков либо разрушала тромб механически. В 3 случаях нам это удалось сделать. Критерии истинного кардиогенного шока были налицо, и, кроме того, в одном случае была частая рецидивирующая фибрилляция желудочков. В докладе М. Я. Руды и в докладе из Санкт-Петербурга прозвучало, что поздняя тромболитическая терапия вредна и что она хороша только в первые 4 — 6 ч от начала заболевания. Наш достаточно уже большой опыт говорит о том, что нельзя ограничивать тромболитическую терапию только первыми 10 ч, по крайней мере в течение 12 ч от начала симптомов еще могут быть применены тромболитические средства, причем они дают в некоторых поздних случаях очень неплохой эффект. Ни у кого не было разрыва сердечной мышцы, если восстанавливается кровоток в пределах 12 ч от начала симптомов заболевания. Это очень важно, поскольку в структуре летальных случаев в стационаре на втором месте, по нашим данным, стоит как раз разрыв сердечной мышцы (у 20% умерших).
Федосеев А. Н. Я понимаю, что сессия научная, но в будущем на сессиях хотелось бы послушать и вопросы организационного плана. Об особенностях организации помощи на догоспитальном, госпитальном и послегоспитальном этапах. Многие приказы и инструкции устарели, и их надо обновлять. Важным мне кажется обсуждение проблемы лекарственного обеспечения. Хочу еще сказать, что я отработал 9 лет врачом скорой помощи, и все-таки на 100 вызовов с резким, высоким подъемом АД, наверное, 90 приходились на истинные гипертонические кризы с головной болью, тошнотой и рвотой, дрожью.
Ч а з о в Е. И. По проблеме острой сердечной недостаточности была очень интересная дискуссия, мне добавить нечего. Хотелось бы подчеркнуть два момента. Первое — это опять-таки организационный аспект. Мне кажется, что в Москве, может быть, идет госпитализация достаточно быстро, но в целом ряде городов (я был свидетелем) больных с острой сердечной недостаточностью не успевают доставить до блоков интенсивной терапии и даже до обычных больниц, поэтому здесь организационный момент очень важен. Второе — все-таки мы говорим об осложнении тех или иных заболеваний острой сердечной недостаточностью. Я старался как-то расширить дискуссию в этом направлении, но меня не очень поддержали. Ведь острая сердечная недостаточность при ИМ в целом ряде механизмов, ее звеньев будет отличаться от той, что возникает, например, при хирургической или акушерской патологии или при миокардите или тяжелой инфекции. Я видел больных с инфекцией и острой сердечной недостаточностью, с отеком легких, и, конечно, здесь имеются особенности в механизмах ее возникновения. Наиболее часто острая сердечная недостаточность возникает при ИМ, гипертоническом кризе, кардиохирургических вмешательствах, т. е. при заболеваниях сердечно-сосудистой системы. Но есть еще и другие ситуации, нельзя сбрасывать со счетов и те случаи острой сердечной недостаточности, которые возникают (я не говорю, что при совсем здоровом сердце) при исходно не пораженном миокарде. Ну и очень важно, конечно, подчеркнуть то, что проходит красной нитью сегодня при обсуждении всех вопросов, это — не повреди. А ведь вы найдете немало больниц, в которых при ИМ продолжают вводить строфантин. Прав доктор Федосеев, что должна быть четкая регламентация терапии, которую мы применяем у этих больных, чтобы врачу было ясно, что он может использовать, а что нет.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.