Если СССР в то время считался самой читающей страной в мире, то самым читающим городом в ней был, безусловно, Ленинград. По воспоминаниям А. Битова, когда в начале 1960-х пронёсся слух, что вскоре впервые на русском языке издадут Фолкнера, они с друзьями в ожидании книги каждый день обходили книжные лавки города. Американская проза ХХ в. в Северной Пальмире ценилась особенно высоко. Однако предметом жарких споров и обсуждений становилась любая интересная иностранная книга, доходившая до городской интеллигенции. Аналогичное происходило с американскими и европейскими кинофильмами, а также с довольно редкими по тем временам (и оттого безумно дорогими) западными книгами по искусству, которые можно было достать только на "чёрном" книжном рынке. В среде ленинградской богемы кроме "западников" (адептов Фолкнера, Хемингуэя) существовало и "русофильское" крыло. Его представители в советском послевоенном Ленинграде начали со "славянофильских" демонстраций: разодетые в подпоясанные шнурками косоворотки и смазные сапоги, они в общественных местах демонстративно хлебали из общей миски деревянными ложками квас с накрошенным в него хлебом и луком, распевая при этом "панславянские" стихи В. Хлебникова. Несмотря на внешне невинный характер этих националистских эскапад, ленинградские власти отнеслись к ним с большим недоверием. (Ортодоксальный патриотизм мог быть только "советского" разлива, поэтому "славянофильские" тенденции преследовались). Опасения партийного руководства подтвердились, когда во время одного из официальных праздничных шествий в Ленинграде несколько молодых "славянофилов" вместо положенных заранее одобренных лозунгов выкрикивали: "Долой клику Хрущёва!", причём окружавшая их пролетарская толпа не вслушиваясь и не вникая в смысл призывов, автоматически и дружно поддерживала их возгласами "Ур-ра-а-а-а!". Юмор молодых шутников не оценили - против них были применены серьёзные репрессии. Это было время, когда поэт в России был больше чем поэт. Вообще лицо так или иначе причастное к литературному творчеству имело, особенно в глазах молодёжи, больший удельный вес, некую ауру исключительности (в неофициальных кругах, конечно). В Ленинграде и пригородах возникали и множились литературные кружки. Наряду с молодёжными кафе в городе появились первые поэтические кафе-клубы: "Электрон" и "На Полтавской", которые во многом продолжали традиции "Бродячей собаки" и "Приюта комедиантов" - легендарных артистических кабаре-подвалов Серебряного века. Определённой известностью (впоследствии активно мифологизированной) также пользовался кафетерий при ресторане "Москва" на углу Владимирского и Невского проспектов, т.н. "Сайгон" - традиционное место встречи людей, причисляющих себя к богеме: официально не признанных поэтов, художников, музыкантов. Здесь нередко бывали С. Довлатов, В. Уфлянд, И. Бродский, захаживали К. Кузьминский, В. Ширали (гривастый бородатый Кузьминский в экстравагантных жёлтых кожаных штанах приходил с корзинкой и посохом и громогласно декламировал свои футуристские поэмы). Однако контингент этого заведения составляли не только сливки ленинградского андеграунда. Соседство кафе с букинистическими лавками, комиссионками и скупкой драгметаллов делало его удобным местом для встреч перекупщиков антиквариата, дельцов "чёрного рынка" и тусовок разномастных криминальных элементов (фарцовщиков, сутенёров, карманников, проституток и т. д).
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.