В странах с изначально высоким уровнем безработицы правительства шли на то, что в краткосрочном периоде безработица возрастет, но в среднесрочной перспективе появится больше рабочих мест. Чтобы не допустить существенного роста безработицы в результате приватизации, в таких странах был предпринят ряд мер, увязываемых в процессе реформы собственности. Так, в Тунисе процедуру приватизации предваряло обязательное согласование с покупателем (стратегическим инвестором) ряда ключевых позиций и условий, в том числе численность персонала а постприватизационный период. В Египте Организация государственных предприятий запрещала новым менеджерам увольнять рабочих в течение трех лет после их назначения. Подобная мера применялась и к новым владельцам приватизируемых предприятий. Эта мера стимулировала принятие мер на сдерживание безработицы (например инвестор соблюдая положение о временном запрещении увольнений вынужден был ориентироваться на расширение производства).
В начале 90-х годов, когда перед российским правительством «стояла проблема выбора парадигмы включения социальной политики в экономическую стратегию», он склонилось к тому, что «критерий эффективности новой системы лежал на стороне экономических факторов, а состояние и динамика социальной сферы рассматривались как ограничения… Развитие социальной сферы даже не называлось в качестве цели реформ», несмотря на многочисленные декларации о «социальной ориентированной экономике», «социальном государстве и т.п. Отмечалось, что с началом реформ в 1992 г. резко уменьшилось участие государства в социальной поддержке населения[7].
4.2. Влияние приватизации на жизненный уровень.
Приватизация совпала по времени с прорыночными реформами и была их составной частью, в силу чего социальные сдвиги, происходившие в масштабах всего общества, имели боле сложную сумму причин и факторов экономического порядка, нежели просто изменение характера собственности на экономические объекты. Но сама приватизация, несомненно, была важнейшей причиной, определившей ведущие тенденции изменения уровня жизни населения.
Ускоренная приватизация, совпадающая во времени с экономическим кризисом негативно отражается как на положении приватизированных предприятий, так и на материальном положении рабочих и служащих.
За 90-е годы произошло значительное сокращение ВВП в РФ – примерно на 25-35%. Происшедшие изменения наложились на резкое перераспределение национального дохода в пользу негосударственных структур, в результате чего произошло падение реальных доходов основной массы работников бюджетной сферы ( в России по отдельным группам – в 2-5 раз), а также так называемой проблемной части сектора приватизированных предприятий (низкорентабельных и убыточных). Зарплата упала ниже прожиточного минимума, и произошел массовый отлив труда из бюджетной сферы экономики. Об этом свидетельствует, в частности то обстоятельство, что в 1995 г. лишь 15% россиян считали основным источником заработка свою основную работу (в госучреждении, на госпредприятии).
Минимальный уровень заработной платы в 1995 г. соответствовала лишь 25% стоимости минимальной продовольственной корзины (это был самый низкий показатель за все годы реформ). Экспертами ее уровень обоснованно расценивался как «неоправданно заниженный», а сама зарплата – «искусственно замороженной». Среднемесячная зарплата по стране в 1996 г. равнялась примерно 750 тыс. руб. (около 120 долл. США), причем работники культуры образования и науки получали в месяц в среднем около 450 тыс. руб. (порядка 75 долл. США)[‡]. Реформы в России постепенно приобрели такие очертания, которые их сильно сближают с экономической политикой советского времени: в России практически поощряется сверхдешевый труд, широко принятый постсоветской бюрократией за один из основных социальных ориентиров в отношении бюджетной сферы.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.