Место и роль человека в системе современных производительных сил. Человек как субъект и объект«Научно-технической цивилизации» в технократической теории Х.Шельского, страница 12

Таким образом, если Хюбнер настаивает на необ­ходимости для нашего времени осмыслить историю за­ново, то итогом этого должно стать осознание относи­тельности всякой истины, касающейся сущности и роли техники. Внесение историзма в философию тех­ники - это, иными словами, вынесение «историческо­го» урока из опыта абсолютной обособленности эпох. Футурология Хюбнером отрицается, прежде всего, в силу того, что будущее не может быть научно пред­видимо, поскольку не существует преемственности исторических процессов.

Фактически у Хюбнера техника как исторический феномен всякий раз получает совершенно различные характеристики. Техника гончарного дела в Древней Греции, военная техника Римской империи, индустри­альные процессы и кибернетика наших дней - это компоненты обособленных культурных систем, часть органичного  историко-культурного  комплекса, чье единство основано на новом мировоззрении, на новой картине мира, новом самосознании эпохи. Хюбнер абсолютно не считается с тем фактом, что в действи­тельности цели и нормы людей также формируются на основе определенной преемственности, на базе пред­шествующего исторического развития (в основе кото­рого находятся, в качестве материальной базы, произ­водительные силы и связанные с процессом производ­ства социальные отношения). По Хюбнеру, такая преемственность не может быть подтверждена ни в одной сфере.

Выделяя для изучения развития техники «опреде­ленные, находящиеся во взаимной связи основные за­дачи эпохи», Хюбнер считает возможным посредством их выявить «самосознание» техники в каждую из куль­турных эпох. Более того, в изменении этого самосоз­нания - основа развития техники, ее внутренний дви­гатель.

Анализируя современную технику, Хюбнер нахо­дит, что и технократы и их оппоненты усмотрели в ней нечто сущностное, сошлись в ее основных харак­теристиках. Это свидетельствует о том, что и те и дру­гие близки к истине в выявлении специфики современной техники. Общее, обнаруживаемое в технике наших дней: выдвижение на первый план формального, фор­мализации, «игра» сил, безразличие к смысловой сторо­не, к культурным содержаниям. Такова рациональ­ность систематического исследова­ния, операции по схеме в индустриальных процессах, кибернетика, опирающаяся только на структуры. Тем самым формальное одерживает победу над любыми содержаниями, которые, в отличие от прежних эпох, выглядят чем-то второстепенным. Характер техники на современном этапе (ее исходные принципы ведут на­чало от нового времени) обусловливает совершенно определенные формы поведения людей. Эти формы, утверждает Хюбнер, почти невозможно согласовать с унаследованными ценностными представлениями, глу­боко коренящимися в культуре (в первую очередь такими, как признание и постижение смысла искусст­ва) . Поэтому питать надежду, что ситуацию можно изменить, придав развитию техники «нужное», «пра­вильное» направление, значит глубоко заблуждаться.

Современное индустриальное общество, отмечает Хюбнер, осознает себя исключительно через идеи и формы, которые в действительности имеют сугубо на­учное и техническое происхождение и правомерны по существу лишь в этих пределах; тем не менее распро­странены они буквально на все. Принципы, лежащие в основе современной теоретизированной, онаучненной техники: рациональность, точность и идея прогресса.

Точность обусловлена тем, что все достигается по­средством математических моделей. Именно «точность» положила начало массовой продукции и массовому по­треблению, впервые сделала их возможными. В совре­менных индустриальных процессах, ввиду однозначно­сти и четкости операций, исполнители полностью взаимозаменяемы. Поэтому выполнение операций по схеме расценивается как нечто рациональное; «рацио­нальным» же, либо тяготеющим к рациональности, счи­тается и само общество, характеризующееся массовым производством и массовым потреблением. Эта формаль­ная рациональность вовсе не обязательно означает связь техники с разумом. Подобная рациональность, не знающая ограничений, есть страсть к изменениям, к испробованию возможностей, к перманентной техни­ческой революции. В устойчивые содержания уже ни­кто не верит, верят только в «модели»: «модель» - вот любимое слово нашего времени. Все рассматрива­ется лишь в качестве «модели», но не как нечто сущностное.

Под прогрессом также подразумевают не что иное, как систематическое исследование поля технических возможностей. Идея прогресса, полагает Хюбнер, за­имствована через Просвещение из той же области есте­ственных наук и техники. В настоящее время понятия «прогресс» и «рациональность» беспредельно расшири­лись; они касаются почти всего, и хотя по сути они неопределенны и расплывчаты, однако оспаривать их было бы безрассудством.

Очевидно, что характеристики современной техни­ки, как они даются Хюбнером и Шельским, в чем-то близки: техника есть своего рода интеллектуальная игра, ей свойствен безостановочный рост, не кореня­щийся ни в какой реальной необходимости, в «необхо­димости опыта»; потребность в росте обусловлена лишь спецификой науки и техники в их современных фор­мах и интерпретации. Основная задача современной техники - расширение поля технических возможно­стей, поиск все новых целей в силу опережающего роста средств. Рассматриваемая таким образом слож­нейшая сциентифицированная техника выглядит как своего рода «искусство для искусства».