Место и роль человека в системе современных производительных сил. Человек как субъект и объект«Научно-технической цивилизации» в технократической теории Х.Шельского, страница 10

Принципы изучения истории общества, а также истории науки, культуры и т. д., как их понимает Хюбнер, можно рассмотреть на примере анализа им культуры эпохи Ренессанса, которая, действительно, ввиду своей исключительной сложности и противоречи­вости, всегда представляла для историков особый ин­терес. Согласно схеме Хюбнера Ренессанс представля­ет собой системное множество, которое в эту эпоху составляли: определенный гуманизм эмансипационного характера, определенное теологическое учение, птолемеевская астрономия и аристотелевская физика. Общее развитие с самого же начала обусловливалось характе­ризовавшим Ренессанс несоответствием отдельных си­стем друг другу в рамках множества. Так, гуманизм, стремившийся приблизить бога к человеку, вступал в противоречие с птолемеевской астрономией, которая была тесно связана с тогдашней теологией. Это про­тиворечие было устранено учением Коперника путем изменения астрономии в пользу гуманизма: однако возникло новое противоречие между новой астрономией и остававшейся неизменной физикой. Позднее фи­зика Ньютона повлекла за собой цепь дальнейших из­менений систем; измененный «естественнонаучный сценарий» оказал обратное воздействие на гуманизм и теологию, что привело к возникновению нового множе­ства и к изменившейся в корне исторической ситуации.

Что считается историческим фактом, а что нет, за­висит, согласно Хюбнеру, от тех или иных теорий, возникающих в различных исторических ситуациях. Таким образом, историческая ситуация определяет факты, а не наоборот. Поэтому «катарсис» системы совершается только внутренними средствами, теми, какими располагает сама система; она изменяется только из себя. То есть часть элементов (а многие эле­менты системы разнородны, несоизмеримы или даже противоречат друг другу) приспосабливается к дру­гим, трансформируясь, приходит во временное соответ­ствие: этому способствует также критическая и прак­тическая деятельность общества. Техника рассмат­ривается  как  элемент  исторически  преходящей культуры, тесно связанный с ее судьбами. Технические потребности, отмечает Хюбнер, подобны всем прочим явлениям культуры. Философия техники не может не составлять части культурологии.

Между тем для теорий постиндустриального обще­ства, концепций «технического государства» и т. п., которые принимают во внимание исключительно сегод­няшнее состояние, вся предшествующая история не имеет значения перед лицом беспрецедентного харак­тера новой, технической эры. Концепции традиционно­го культуркритицизма, пишет Хюбнер, также отдают дань «сквозьисторическому» технологическому детер­минизму; это подводит к идее о развитии по типу автоматического, о «саморасширяющейся» технической вселенной.

Хюбнер, отказавшись от идеи непрерывности столь «однолинейно» полагаемого процесса технического развития, считает необходимым обращаться к изучению феномена техники всякий раз особо на каждом этапе, всякий раз - в конкретно очерченном историко-культурном контексте. Он выделяет в истории наиболее зна­чительные культурные эпохи, такие как античность, средние века, Возрождение у истоков нового времени, давшее начало современным науке и технике в их спе­цифичности. Это эпохи обособленные, принципиально различающиеся своими идеалами, социальными устрем­лениями, пониманием мироздания и общественной жиз­ни, нравственными нормами. «Именно основные изме­нения в самосознании техники, - пишет Хюбнер, - в том броском виде, в каком они выступают особенно на пере­ходах от античности к средневековью и от средневековья к новому времени, указывают на то, что технику сле­дует понимать исторически».

Так, в античности и в средние века техника была подчинена культуре и традициям. Ее изделия часто носили культовый характер, служили предметами по­читания или созерцания. Преобладало использование, а не стремление к созданию нового; с помощью техни­ки добивались лишь возможных улучшений в заранее заданных пределах.

В средние века техника была связана с ремеслами и традицией, она не знала рациональных преобразова­ний, «онаучнения». Хотя в эту эпоху она и создавала себе определенный простор для новых открытий, одна­ко еще не имела поддержки в экономике, еще не стала объектом теоретических исследований, не была опосре­дована теорией. Точные естественные науки стали сливаться в неразрывное целое с техникой, лишь начи­ная с эпохи Ренессанса. До тех пор, в средние века, как и в античности, она была уделом ремесленников.

Для начинающегося с эпохи Ренессанса слияния науки и техники наиболее характерно то, что практи­ческое покорение природы здесь впервые становится насквозь оснащенным теорией. Конечно, и сегодня тех­ника, пишет Хюбнер, еще связана различными задача­ми, которые перед ней ставят государство, общество, экономика. Однако сущностно новое, что в ней появи­лось, - это ее полностью изменившееся самосознание, динамика ее собственной высвободившейся созидатель­ной силы. Созданы все предпосылки к тому, чтобы сфера технических возможностей исследовалась неог­раниченно и систематически.

Совершенно очевидно, что через критику «рацио­нализма» и введение исторических параметров Хюбнер приходит все к той же идее саморазворачивания со­временной онаучненной техники «по типу автоматического», точно так же не связывая ее характеристики с сущностью общественно-экономической формации ка­питализма.

Разумеется, акцент на истории развития техники, на роли внетехнических факторов позволяет Хюбнеру уделить большее внимание специфике техники, сущностным различиям подходов к ней, ее концептуализа­ции в различные эпохи. (По Хюбнеру, именно ее «самосознание» до последнего времени выпадало из поля зрения буржуазной философской мысли.) Но одновременно такой подход является утверждением в системе Хюбнера замкнутых по существу культурно-исторических периодов, циклов развития, отказом от идеи исторической преемственности, от признания оп­ределенного единства исторического процесса. «Само­сознание» техники всякий раз в корне, радикально меняется. Новые системы непосредственно невыводимы из прежних: они содержат новые фундаментальные цели. Поэтому будущее совершенно непредсказуемо. Мы ничего не можем знать о последующих целях, представлениях, нормах общества.