Российские печатные органы, при всех их многочисленных частных разногласиях, полностью сходились в том, что касалось необходимости «поднять русскую народность в западных губерниях» (25). Критикуя действия властей в этих губерниях, они сетовали на чиновников, которые, по их мне10
нию, были неспособны «содействовать усилению русской народности и защищать её от полонизма» (26). В отчете III Отделения за 1866 г. говорилось, что, несмотря на все «строгие меры», предпринятые правительством в западном крае, польское население «не изменило ни своих политических убеждений, ни чувств к правительству и вообще к русским» (27). Весьма характерной иллюстрацией к умонастроениям, бытовавшим в тогдашнем русском обществе, является сочинение А. Востокова, озаглавленное «Наставление русского своему сыну перед отправлением его на службу в Юго-Западные русские области». Предостерегая неопытного отпрыска от возможных ошибок, заботливый отец восклицал: «Во всех обстоятельствах твоей службы на
Западе России не забывай, что хотя в поляках и полякующих течет славянская кровь, но все они непримиримы, дышащие адской злобою, заклятые враги России и православия…» (28). Комментарии, что называется, излишни.
К тому времени, как накал полонофобии стал потихоньку спадать, общественное сознание уже успело «заразиться» весьма опасным синдромом массовой ксенофобии… Вместе с тем, полонофобия, как безусловно одиозное явление, парадоксальным образом, способствовала консолидации русского этнического сознания. Благодаря образу общего врага самые разные группы населения, включая и низшие слои, сплотились в некую солидарную общность, более или менее явственно обозначив границы собственной этнической идентичности — рамками внутренних гомогенных губерний и тех уральских и сибирских регионов, где преобладало русское население (надо заметить, что имперские инородцы восточного толка проявили полную индифферентность к «польской угрозе», а в среде балтийских народностей и финнов наблюдалось даже сочувственное отношение к полякам).
В первой половине 1860-х гг. Россия пережила также всплеск германофобии. В сравнении с масштабами полонофобии и юдофобии (о ней — ниже), антинемецкие настроения проявились не столь масштабно. Они не вышли за пределы узкого круга столичных резонеров, объединявшихся вокруг
11
газет правого толка. В гущу народа эти настроения не успели проникнуть.
Германофобская волна, едва набрав силу, вскоре захлебнулась.
А началось все в 1864 г. с публикации в одной из западных газет статьи некоего Шедоферотти. Автор предлагал дать автономию Польше и сохранить все привилегии немецких баронов в балтийских губерниях и в Финляндии.
Катков подверг эту статью резкой критике в «Московских ведомостях» (29).
Вспыхнувшая полемика не прошла незамеченной в центральной российской прессе, которая, в свою очередь, разразилась целым потоком гневных публикаций. В них сквозило нескрываемое раздражение европейцами и их поучениями, в отдельных статьях проскакивали недвусмысленные выпады против немцев. Дальше — больше. В следующем, 1865 году, в империи широко отмечалось столетие со дня смерти М. В. Ломоносова. Пресса охотно откликнулась на знаменательную для государства дату. В центральных изданиях появились статьи об ученом, в которых читателю ненавязчиво напоминалось, каким тяжелым гонениям русский самородок подвергался со стороны иностранных членов Российской Академии наук (большинство которых, как известно, были немецкого происхождения).
Авторы отдельных статей, перейдя от Ломоносова к своим современникам, принялись порицать ученых-немцев. Их попрекали за пренебрежение к русскому языку, за печатание трудов на иностранных языках, пеняя им на то, что средства на исследования они получали от русского народа (30).
В публицистике националистического направления развернулась настоящая травля. Предлагалось всякого российского немца, не знающего русского языка и не исповедующего православия, считать иностранцем. А также запретить предоставление дипломатических должностей людям немецкого происхождения, поскольку у них не может быть «солидарности в отношении
России» (31).
В полемику с центральными газетами вступили прибалтийские издания.
Они дружно встали на защиту немецкого населения, демонстрируя, как утверждалось в отчете III Отделения за 1865 г., «упорство немецкой части на12
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.